День после ночи - [76]

Шрифт
Интервал

Ближе к полудню она устроилась на скамье у главных ворот. Там ее и нашли Эсфирь и Якоб. Теди обняла мальчика с такой силой, что он вырвался со словами: «Какая ты медведица» – и убежал в комнату для детей. Эсфирь поцеловала ее в лоб и поспешила за сыном.

Чуть погодя появились Леони, Зора и Шендл, сели рядом. Все молчали, настроения разговаривать не было ни у кого.

Наконец Леони произнесла:

– Жаль, что тот парень, Ниссим, не едет туда же, куда и ты.

– Всех иракцев отвезли в Ягур, – сказала Шендл. – А теперь они, наверное, по всей стране разъедутся, как и мы.

В молчании они пообедали и вернулись к воротам. Шендл взяла Теди за руку. Леони положила голову ей на плечо.

Теди была благодарна им за молчание. Ей казалось, что она разлетится на мелкие кусочки, если кто-нибудь задаст ей хоть один вопрос.

Около трех к ним присоединилась еще одна беглянка из Атлита – с годовалым малышом на руках и корзиной, доверху набитой детскими одежками – подарками детского сада при кибуце.

– Я слышала, в Негбе жарковато, – сказала молодая мамаша. – Зато море рядом. Это ведь хорошо, правда?

Часа через два к воротам подъехал джип. Теди вскочила на ноги.

– Тут найдется фотоаппарат? Хочу, чтобы мы вместе сфотографировались – Шендл, Леони, Зора и я.

Женщина с ребенком уже забралась в автомобиль, но Теди все упорствовала:

– Я не поеду без фото! Неужели ни у кого нет фотоаппарата?

У ворот появился Зелигман:

– Опять вы тут буяните? Какая беда на этот раз?

– Мне ничего не надо. Только маленькую фотокарточку, – умоляюще Ответила Теди.

Зелигман посмотрел в ее синие, полные слез глаза и вытащил из кармана носовой платок:

– Вот вытрись. У меня в кабинете лежит старенький «Брауни»[15].

Водитель нажал на клаксон. Леони бросилась к машине, чтобы попросить его подождать еще чуточку. Зелигман ушел и вскоре вернулся с квадратной черной коробкой.

– Встаньте рядом! – приказал он.

Девушки прижались друг к дружке.

– Улыбочки! Раз, два, три! Отлично. Готово.

Теди порывисто обняла его.

– Обещайте, что вы мне ее пришлете! Теди Пасторе, кибуц Негба. Запишите, а то забудете!

Он пощекотал ее под подбородком.

– Как я смогу забыть о такой красотке?

– Нет-нет, – настаивала она, – обязательно запишите. А то не поеду. – Она выхватила у него планшет, раскрыла и нацарапала карандашом на первом попавшемся клочке бумаги имя и название кибуца, затем сунула листок в нагрудный карман рубашки Зелигмана.

Подруги окружили Теди. Все четверо крепко обнялись, плача и что-то обещая друг другу.

– До встречи, – сказала Зора. – И мы расстаемся не навсегда!

Водитель снова загудел.

Теди, рыдая, бросилась к машине. Когда джип уже отъезжал, она высунулась в окно и пронзительно закричала:

– Пишите! Шендл, Леони, Зора! Кибуц Негба! Попрощайтесь за меня с Эсфирью! Поцелуйте Якоба! Мы еще увидимся!


Эпилог. Фотография

В тот вечер Зелигман отдал рубаху в прачечную, напрочь забыв про бумажку в кармане, и листок с именем и адресом Теди Пасторе обратился в грязный комок.

Минул еще целый год, прежде чем пленку проявили и напечатали фото. Карточки разложили в столовой, но никто не признал четырех девушек на одной из них. Зелигман к тому времени перебрался на другую работу и уехал из Бейт-Орена, а даже если бы и остался, едва ли он вспомнил бы имя девушки, умолявшей его сделать снимок, не говоря уж о том, куда ее отправили.

Прочие фотографии запечатлели жизнь кибуца. Свадьбы, застолья, праздники, танцы...

Карточки предназначались для архива кибуца, но неизменно куда-то исчезали. Свадебные снимки расхватывали практически сразу – недавние невесты коршунами накидывались на них и утаскивали в свои семейные альбомы. Остальные фотографии тоже расходились между обитателями коммуны.

В результате лишь снимок четырех подруг отправился в архив, а именно –  в конверт с неудачными фото. В основном там были смазанные изображения пирующих за праздничным столом на седер[16] или танцующих хору.  Впоследствии содержимое конверта перекочевало в картонную папку, с годами пожелтевшую от бесконечных перемещений из ящика в ящик,  и, наконец, упокоилось в дальнем углу старого конторского шкафа.

О старых фотографиях все же иногда вспоминали, годы шли, и рос интерес к дням, когда зарождались кибуцы. Снимки постепенно расходились для всевозможных публикаций. И через несколько десятилетий старая пожелтевшая папка почти опустела.

В 1987 году кибуц Бейт-Орен обанкротился, прекратил быть коллективным хозяйством и был преобразован в лечебный курорт и гостиницу для туристов. Несколько старожилов стали совладельцами, но даже они уже не помнили, каким был кибуц накануне образования независимого государства.

Сегодня архив кибуца Бейт-Орен – кучка писем, кое-какие счета да тоненькая стопка фотографий – покоится внутри видавшего виды бронзового ящичка в приземистом сыром строении, что возле плавательного бассейна.

Холодным пасмурным мартовским утром американская туристка шла по извилистой тропке, обсаженной гигантскими функиями[17] и защищенной от ветра высокими соснами. Она приехала из Атлита, ныне образовательного центра, выстроенного на месте бывшего лагеря для интернированных лиц, с музеем за забором из колючей проволоки. История побега обитателей лагеря увлекла ее, и ей захотелось узнать побольше о том событии и тех днях. .


Рекомендуем почитать
На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».


Повесть об Афанасии Никитине

Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.