День после ночи - [17]

– Ладно. – Он с интересом посмотрел на Шендл: – Так что там у тебя с этим Груэном? У меня есть шанс?

– Шанс на что? – спросила Шендл и, уходя, добавила: – Дебил.

Она села на свое место рядом с Леони и спросила:

– Ну ты как, получше?

– Все хорошо.

– К медсестре ходила?

– Да, – ответила Леони. Хоть в этом подруге можно было не врать.

После завтрака Леони не сразу пошла в уборную. Она немного подождала, пока там никого не будет. Боль в животе усиливалась, и она боялась, что скоро не сможет ее скрывать. За завтраком ее чуть пополам не согнуло. Леони сидела за столом, положив голову на руки, пока не услышала, как кто-то вошел в столовую. Торопливо встав, она решила раздобыть какое-нибудь лекарство.

Здание, где теперь размещалась клиника, некогда было складом, но Еврейский комитет побелил стены и настелил новые деревянные полы, и здесь сразу стало просторнее и как-то современнее. Особенно по сравнению с остальными постройками в Атлите. Шесть больничных коек, застеленных белыми накрахмаленными простынями, стояли вдоль правой стены. Слева был стол, несколько застекленных шкафчиков и смотровая, отгороженная свисавшим с потолочных балок лоскутом старого парашюта.

– Доброе утро, милая, – приветливо поздоровалась Алица Гилад, медсестра, работавшая тут по будням. – Хорошо, что ты сегодня рано, а то скоро к нам ребятишки на прививку нагрянут.

Через несколько дней после приезда в Атлит Леони попросилась в клинику волонтером. Сказала, что всю жизнь мечтала стать медсестрой. Но Алица недвусмысленно дала ей понять, что не может доверить серьезное дело столь юной хорошенькой девчушке, и определила ее на самую грязную работу: мыть полы, выносить мусор, протирать инструменты. И все же Леони вскоре доказала, что на нее можно положиться. Она не пугалась вида крови или блевотины, умело управлялась с плачущими малышами, успокаивала расстроенных мамаш. Алица поручала ей все более ответственные задания и в конце концов начала относиться к ней как к своей протеже.

Леони радовалась возможности заполнить долгие томительные дни, радовалась и крепнущему расположению Алицы. Но тут оказалось, что все лекарства, даже аспирин, хранятся строго под замком. Леони очень расстроилась. Достать дозу пенициллина здесь было невозможно.

– Сегодня доктор Герсон приезжает? – спросила Леони, надевая фартук.

Она познакомилась со всеми врачами, работавшими жв Атлите, и решила довериться одной из двух женщин-докторов, сдержанной и молчаливой швейцарке.

– Вряд ли мы ее еще увидим, – сказала Алица. – Доктор Герсон получила отличную работу в Тель-Авиве.

– Повезло ей, да? – заметила Леони, изо всех сил стараясь скрыть разочарование.

– А зачем она тебе? – поинтересовалась Алица, готовя вакцину. – Тебе что-то нужно? Может, я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Нет, – покачала головой Леони. – Я просто подумала... Ну, я собираюсь изучать педиатрию и хотела узнать ее мнение.

– Ты беременна? – спросила Алица, понизив голос.

– Нет.

– Венерическое подхватила?

Леони поежилась.

– Не переживай, – сказала Алица. – Ты не думай, ты не одна такая. В жизни не догадаешься, кого мне тут только не приходилось пичкать лекарствами! Некоторых ты отлично знаешь. И даже кое-кого из персонала. – Она положила руку ей на плечо и добавила: – Имен не назову. Ни за что.

Дверь настежь распахнулась, и в комнату торжественным маршем протопала стайка ребятишек под предводительством трех подростков-волонтеров из соседнего кибуца. Девочки пытались заставить ребятню распевать алфавит на иврите, хотя некоторые малыши едва выучились ходить.

При виде детишек Алица моментально расплылась в улыбке.

– Вы мои сладенькие, – пропела она. – Сладенькие, как конфетки. Так бы вас и съела. Вы поглядите, какие щечки! Ну прямо яблочки!

Как хорошо, что они не знают иврита и не понимают, о чем она говорит, подумала Леони. Они бы решили, что эта толстая тетка со смешным пучком на затылке и желтыми зубами проглотит их, как злая ведьма из сказки про Гензеля и Гретель.

– Не волнуйся, – прошептала ей Алица, готовя инъекцию. – Как закончим с малышами, сразу займемся твоей болячкой.

У Леони отлегло от сердца, и в то же время ей хотелось провалиться сквозь землю от стыда. Как ни претило ей посвящать Алицу в свои дела, но, по крайней мере, она вылечится и Шендл ничего не заподозрит.

Первая малышка ударилась в слезы, испугавшись прививки, и вся группа моментально заголосила следом. Они ревели все громче и безутешней, и даже обещания дать потом конфетку не могли унять малышей. Каждый следующий ребенок сопротивлялся и верещал яростней, чем предыдущий, и, пока Алица подбиралась к бедняге со шприцем, Леони, заламывая ему руки, чувствовала себя изувером. В конце концов, последнего малыша привили и всю ораву вывели на улицу, где каждому выдали американский леденец. Слезы на их щеках мигом высохли.

– Я нам с тобой две красненькие заныкала, – сказала Алица, одну конфету сунула в рот, а другую протянула Леони.

Они молча прибирались в комнате, зажав зубами белые бумажные палочки. Леони оглядывалась на медсестру, надеясь, что та вернется к их разговору, но тут в комнату ворвалась ватага потных мальчишек, крича что-то во все горло на неразборчивой мешанине идиша, иврита, польского и румынского.