День пирайи - [19]
Терзаемый весьма чернышевским вопросом, сел наконец-то Керзон в свой вагон и поехал домой. Душевное расстройство несколько поулеглось: теперь нужно было работать, работать, еще раз работать, весь Петербург тогдашний перетряхнуть, и не только Петербург, ведь и приезжие могли найтись, которые подглядывать за всяческой красотой любили. И уж, конечно, где-нибудь да валяется мемуар… на датском, что ли, языке, повествующий о том, как они там и просто так, и по-человечному тоже, невинно даже, можно если не сказать, то написать…
Убаюканый сознанием новообретенной жизненной задачи, Соломон заснул, и приснилось ему как раз то, чему он теперь хотел найти свидетеля. Лучше, конечно, двух или трех. Во сне он сам попадал на роль именно свидетеля, и держал над курчавой головой великого поэта — очень занятого, оттого не оборачивающегося — здоровенный пасхальный семисвечник. И семисвечник этот пытались у него во сне вырвать многие люди, все как один — знакомые пушкинисты, некоторые даже давно покойные. Тогда Соломон размахнулся семисвечником и чуть не слетел со своей узкой нижней полки в плацкартном вагоне. Он спал не раздеваясь. Было темно, никто ничего не заметил, но старый пушкинист все-таки очень покраснел. Никогда ему ничего такого не снилось. Но не отступать же! Бедная, бедная Софонька!..
Вагон перецепляли, кажется, на станции Тайга, и в Новосибирске тоже стояли очень долго, входили и выходили какие-то попутчики, — Соломон их в упор не видел. Разве это были люди? Это были не люди, а тени. Что они понимали в Пушкине? Но обрывки разговоров до его сознания все-таки долетали, попробуй на одном Пушкине сосредоточиться, когда в плацкартном едешь. Странные какие-то это были разговоры. Ну, о повышении цен это нормально все, там насчет кофточек и йода, а вот почему так часто про царя, да еще снова про какого-то ненавистного Романова? На кой черт им Романов сдался, забыть, что ли, не могут? Говорили бы про Пушкина, ну, так нет же, все глупости одни на уме у народа, водка да футбол, да царь еще какой-то. Цену на него, что ли, повысили? Впрочем, что молчат про Пушкина — понять можно. Пушкин-то не подорожает! Он уже дороже чем есть стать не может, он и так всего на свете дороже! Соломон тряхнул головой, достал из дорожного пакетика удачно купленное еще в томской гостинице крутое яйцо и съел его. Соли с собой не оказалось, но не одалживать же у быдла всякого, которое все про царя да про царя? Сойдет и без соли. А за тонкой стенкой до бесконечности все тянулись и тянулись надоедливые, лишние разговоры, которые Соломон, по общительности своего плацкартного билета, вынужден был все-таки слушать.
— …И вижу я, поднавялился он ко мне окончательно. Однако, думаю, и прилипчивый же! Купи да купи! А по мне хоть и за семь рублей, а у меня все мои, не краденые. Не хочу брать, и все тут! Он же меня тогда сразу возьми да как и отоварь будто бревном по башке: говорит, мол, царь скоро будет у нас, штрафовать будут, кто без царских орденов, и без очереди не моги!.. Я и заплатил. А теперь мучусь, он же вестимо краденый, так вот, как царь будет, не повредит ли, а документ к нему даже не знаю какой нужен-то!.. — Ишь! Будет царю дело до орденов твоих! Передай соль-то, передай…
— Ну, переобул я его рублей на сорок…
— А масло будет студенческое, но не такое, как сейчас, а еще студенченней. Жарить совсем нельзя, а есть только в противогазе, зато противогаз бесплатный давать будут…
— А еще из сверхточных источников: зайди покойничек с трефы, так было бы ему еще куда как хуже!..
— Малафеев тогда ему подножку, и того с поля, а только нашим хрена с два, все одно уже не светило ничего…
— И молоковозы подорожают, не знаю, как там насчет рыбовозов…
— Твою, говорит, за ногу…
— И Полубарский тогда и говорит ей, голубо так на нее глядя: хочешь один раз автограф — один раз дай, а она возьми да и согласись, может, она и без автографа бы. Его, кстати, за это теперь совсем заткнули, ясное же дело, не все у него нормально, раз такой кобель скребучий…
— Откармливают их там таинственными подземными грибами, и человек святой при них, из крещеных выкрестов, такой святой, говорят, аж сидеть не может…
— И как при царе-то с леспромхозами все решится — и в соображение взять не могу…
— Но потом и противогаз подорожает, пусть только сперва как следует коронуется, генеральный сам непременно и короновать будет…
— Скребет и скребет, скребет и скребет, скребет и скребет, скребет и скребет, им-то фигня, а ему писец…
— И песец подорожает…
Время в поезде текло как-то неощутимо. Никто не обращал внимания на старого еврея, окаменевшего возле окна, шевелящего губами и не ложащегося даже на ночь, хотя на глазах у всех уплатившего рубль за постель. Ехать до Свердловска было две ночи, и ни на одну Соломон не сомкнул глаз. Сны смотрел прямо так, всухую, с открытыми, а сны-подлецы сменяли друг друга как телепередачи, были один другого бессмысленнее и вгоняли пушкиниста в холодный пот прежде всего постоянным присутствием Александра Сергеевича и абсурдностью ситуаций, в которые сам великий поэт, а также его памятники и бюсты там попадали. И с могилами тоже были сны. Гробы, гробы. Все-то путают с этими гробами. Нету в них столько удобств, как в крематории. Тут Соломону стал сниться крематорий, а потом — длинный подземный колумбарий; бросался в глаза ряд урн с надписями, Соломон нехотя стал их читать: «Бенкендорф», «Булгарин», «Сенковский», «Фотий»… Но вот поднял Соломон глаза и увидел, что выше расположен другой ряд урн, с надписями тоже, а обозначено на всех одно и то же: «Пушкин», «Пушкин», «Пушкин»… В ужасе Соломон захотел проснуться, но не смог, и увидел, что стоит он на почте, получает посылку из Израиля, открывает ее — и обнаруживает ни много ни мало, тот самый гроб дяди Натана. Гроб, конечно, пустым оказывается, как теперь модно, но потом видит Соломон, что гроб хоть и пустой, а все же не совсем. Оказывается, сидит в гробу полоумный Степан с первого этажа, совершенно живой, сидит он там и донос пишет. А потом, гад, поднимает голову на Соломона и злорадно так усмехается — мол, попался наконец-то, и очень страшно становится Соломону. А Степан медленно-медленно так руку поднимает, кулак разжимает — и показывает ему, будто икону черту, доминошную косточку «шесть-шесть». И говорит: «Рассыпься!» В ужасе чувствует Соломон, что начинает рассыпаться. И просыпается, так за всю ночь и не сомкнув глаз.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Покуда главный герой романа, Богдан Тертычный, сдирает шкуру с чертей, варит из них мыло, пускает их зубы и когти на ювелирные изделия, — человечество продолжает решать вопрос вопросов: Кавель убил Кавеля или Кавель Кавеля. Пока не найден ответ — не начнется ничто! Спасая людей, тонет герой-водяной, чтобы новой зеленой звездой озарить небо; идет по тверским болотам в поисках России караван трехгорбых верблюдов; продолжает играть на португальской гитаре Государь Всея Руси Павел Второй, и несмотря ни на что, деревья растут только ночью.
Это было в дни, когда император Павел Второй еще лишь мечтал взойти на российский престол; когда служебно-бродячие собаки и гиацинтовые попугаи спасали отчизну; когда оборотень Жан-Морис Рампаль стал матерью тринадцати поросят, чем нанес огромный урон Соединенным Штатам, — а сношарь Лука Радищев потребовал оплаты своего труда не иначе как страусиными яйцами… Книга в качестве учебного пособия никому и никогда рекомендована быть не может.
Нужно ли добавлять что-либо к письму М.Л.Гаспарова?..«31.5.01.Дорогой Евгений Владимирович,сердечное спасибо Вам от вероятного прототипа. Во втором классе просвещенные сверстники дразнили меня доктором Гаспаром, а расшифровал я это только в четвертом: Олеша тогда был малодоступен. Приятно думать, что в очередном поколении тоже кого-нибудь будут так дразнить. Приятно и то, что я тоже заметил Читинскую Итаку: о ней есть в «Записях и выписках» (а если у них будет продолжение, то напишу: Аканье. Алигарх, город в Индии близ Агры)
Это было в дни, когда император Павел Второй взошел на Российский престол; когда из лесу вышли волки и стали добрыми людьми; когда сношарь Лука Пантелеевич увидел во сне восемьдесят раков, идущих колесом вдоль Красной площади; когда Гренландская военщинанапала на Канаду, но ничего не добилась, кроме дружбы; и когда лишь Гораций дал такой ответ, что и не снился никаким мудрецам… Эта книга, как и две предыдущих, в качестве учебного пособия никому и никогда рекомендована быть не может.
В электронной книге содержатся авторские редакции биографических очерков:1. Формула бессмертия: жизнь и судьба поэта Арсения Несмелова;2. Апостериори: воспоминания о последних десятилетиях жизни Валерия Перелешина. «Записки Ариэля».Примечание автора: Первая работа представляет собой полностью переработанное предисловие к двухтомному собранию сочинений Арсения Несмелова (Владивосток, 2006).Вторая написана специально к столетию со дня рождения Валерия Перелешина (20 июля 1913 — 20 июля 2013) и публикуется впервые.© Евгений Витковский.
В сборник вошли рассказы и переводы, опубликованные в 2017—19 гг. в журналах «Новая Юность», «Урал», «Крещатик», «Иностранная литература», «День и ночь», «Redrum», «Edita», в альманахе «Мю Цефея», антологии «Крым романтический».
Попаданец в великого князя Владимира Александровича (см. «Император Владимир» Рустамов Максим Иванович), который меняет историю России, а значит и мира, решает вмешаться в испано-американскую войну. Это ветка от «Императора Владимира» Максимова Р.И. Попаданец вмешивается в испано-американскую войну. Почти все действующие лица реальные. Уважаемые читатели, это ещё черновой вариант, так, что судите, но не строго. В книге используются материалы и фрагменты из работ Н.Митюкова, Я.Г.Жилинского.
Добро пожаловать! «Приятный у него голос», — вдруг подумала Валя. — Консилиум состоится завтра, когда прибудут все делегаты триумвирата, а сегодня я проведу для вас экскурсию и покажу наши достижения на пути преодоления экологической катастрофы… Валентина следовала за ним словно во сне… Среди толпы, но как бы отдельно, сама по себе… А взгляд раскрасавца самрай-шак то и дело останавливался и задерживался на землянке, когда тот оборачивался… Якобы случайно… И в ясных прозрачных небесно-голубых глазах даже и не проскальзывало никакого предубеждения или враждебности.
Вы задумывались — как вас видят со стороны? Не задумывались — как вас воспринимает, например, ваш кот? Может, все ваши волнения и страсти он считает безумствами своих двуногих слуг? Взглянуть на наш мир через призму восприятия представителя иной цивилизации поможет этот рассказ, где за жизнью людей наблюдает их питомец. Рассказ выходил в журнале «Загадки XX века» № 15 за 2017 год.
Герою книги судьба, из рук погибшего СМЕРШевца Балтфлота далекой войны, даёт шанс прожить новую, длинную жизнь. Но необходимо спасать цивилизацию людей. В команде это легко. Автор в пародии связывает слухи об нацистской Антарктиде и полой Земле с собственной точкой зрения на происхождение и смысл существования людей. Освещает тёмные стороны истории и современности. Объясняет природу времени, возможную причину всеобщей гибели и возможность защиты человечества только в совместных действиях людей разных рас и политических взглядов.
Есть места на планете, которые являются символами неумолимости злого рока. Одним из таких мест стала Катынь. Гибель самолета Президента Польши сделала это и без того мрачное место просто незаживающей раной и России и Польши. Сон, который лег в первоначальную основу сюжета книги, приснился мне еще до трагедии с польским самолетом. Я работал тогда в правительстве Президента Калмыкии Кирсана Илюмжинова министром и страшно боялся опоздать на его самолет, отправляясь в деловые поездки. Но основной целью написания романа стала идея посмотреть на ситуацию, которую описывалась в фильмах братьев Вачовских о «Матрице».