День охотников - [3]

Ни о ком из них, кроме Эйнштейна, я не слыхал, но запомнил. Он еще нескольких упомянул, но этих я не помню. Потом он сказал:

— У этих ящеров мозг был маленький, может, в четверть нашего или еще меньше, но они использовали его полностью, весь без остатка. Кости этого не покажут, но они были разумными; разумными, как люди. И хозяевами Земли.

Тут Джо придумал кое-что хорошее. На какое-то время мне показалось, что он профессора прищучил, и я ужасно обрадовался, когда тот вывернулся. Джо сказал:

— Слушайте, профессор, если эти ящерицы были такие умные, почему после них ничего не осталось? Где их города, где их дома, где все то, что мы находим после пещерного человека: каменные ножи и прочее? Дьявол, если человек уберется с Земли, сколько мы за собой оставим! Мили не пройдешь, не наткнувшись на город. А дороги, а все остальное!

Но профессора остановить было невозможно. Он и не моргнул. Продолжал:

— Вы по-прежнему судите о других по человеческим меркам. Мы строим города, дороги, аэропорты и прочее, а они нет. Он жили по-другому. Образ жизни был совсем другим. У них не было городов. Не было нашего искусства. Не знаю, что у них было, потому что очень уж они чужие, и от них ничего не могло сохраниться, кроме оружия. Но и оно не сохранилось. Мы, может, каждый день спотыкаемся об их реликты и не подозреваем об этом.

К этому времени я решил, что с меня хватит. Его просто невозможно прижать. Чем умнее ты, тем умнее и он.

Я сказал:

— Послушайте. Откуда вы все это знаете? Что вы — жили с ними? Или они говорят по-английски? А, может, вы изучили язык ящеров? Ну-ка, скажите несколько слов по-ящеричьи.

Он меня уже достал. Знаете, как это бывает. Парень тебе в лицо врет, а ты его прижать не можешь.

Но профессор не вышел из себя. Он по-прежнему медленно наполнял стакан.

— Нет, — сказал он, — я не знаю их языка, и они со мной не говорили. Только смотрели на меня своими холодными жесткими глазами — змеиными глазами, — и я знал, о чем они думают, а они знали, о чем думаю я. Не спрашивайте, как это происходило. Просто так было. Все. Я знал, что они на охоте, и знал, что меня они не отпустят.

Тут мы перестали его спрашивать. Смотрели на него, потом Рей спросил:

— И что же случилось? Как вам удалось уйти?

— Ну, это просто. На вершине холма показалось какое-то животное. Длинное, футов десять, узкое, и прижималось к земле. Ящеров охватило возбуждение. Я чувствовал это возбуждение волнами. Они как будто забыли обо мне в порыве кровожадности — и побежали туда. Я сел в машину, вернулся и разбил ее.

Большего вранья мне слышать не приходилось. Джо откашлялся.

— Ну, и что же случилось с динозаврами?

— Как, вы разве не поняли? Я думал, это достаточно ясно. Все эти маленькие разумные ящеры. Они охотники — по инстинкту и по желанию. Это их самое большое увлечение в жизни. Они охотились не ради пищи — ради забавы.

— И они стерли с лица Земли всех динозавров?

— Всех, какие жили в их время, все современные им виды. Думаете, это невозможно? Сколько нам потребовалось, чтобы уничтожить миллионные стада бизонов? А что в течение нескольких лет произошло с дронтом? Предположим, мы всерьез возьмемся: сколько лет продержатся львы, тигры, жирафы? К тому времени, как я с этими ящерами встретился, большой дичи уже не оставалось — ни одной рептилии крупнее пятнадцати футов, может быть. Все исчезли. Маленькие дьяволы гонялись за меньшими, распугивали их и, вероятно, все глаза проплакали из-за добрых старых дней.

Мы молчали, смотрели на свои пустые бутылки и думали. Все эти динозавры, большие, как дом, убитые маленькими ящерами с ружьями. Убитые для забавы.

Джо наклонился, легко положил руку профессору на плечо и потряс. Он сказал:

— Эй, профессор, но если это так, что случилось с самими маленькими ящерами с ружьями? А? Вы туда не возвращались, чтобы узнать?

Профессор с каким-то потерянным выражением посмотрел на нас.

— Вы все еще не понимаете! Это уже началось. Я видел по их глазам. У них кончилась большая дичь, кончилась забава их жизни. И что же они должны были делать? Обратились к другой дичи — самой опасной из всех — и позабавились вволю. Перебили эту дичь до конца.

— Что за дичь? — спросил Рей. Он еще не понял, но мы с Джо поняли.

— Они сами, — громко ответил профессор. — Прикончили всех остальных и принялись за себя — и не остановились, пока никого не осталось.

Мы снова замолчали и думали об этих больших ящерах, больших, как дом, которых прикончили маленькие ящеры с ружьями. Потом подумали и о маленьких ящерах, как они, когда ничего уже не оставалось, пустили эти ружья в ход друг против друга.

Джо сказал:

— Бедные глупые ящеры.

— Да, — согласился Рей, — бедные спятившие ящеры.

И тут он нас испугал по-настоящему. Профессор вскочил, глаза его выпятились, будто вот-вот выскочат из глазниц. И заорал:

— Проклятые придурки! Какого дьявола вы тут слюни пускаете из-за ящеров? Они уже миллионы лет как мертвы! Это был первый разум на Земле, и вот чем он кончил. Но это в прошлом. А сегодня второй разум — и как он, по-вашему, кончит?

Он оттолкнул свой стул и направился к выходу. На пороге обернулся и сказал: