День Медведя - [52]

Претенденты, вдовствующая баронесса и блаженно заснувший на свежем воздухе барон Бугемод остались одни.

Сообразив, что остались почти наедине с противниками, дворяне закосили и неуютно заерзали.

Матриарх рода Жермонов неторопясь открыла любимую табакерку, сосредоточенно набила любимую трубку сушеными листьями, достала щипцами уголек из камина и, пыхтя словно паровая машина на грани апоплексического удара, закурила.

– Некоторых моя привычка шокирует, – блаженно пустив несколько колец под потолок, скромно пробасила шепотом баронесса, – но мне она помогает думать. Конечно, игра на виолончели оказывает то же воздействие на мои мозговые процессы, но Мотик спит, и поэтому остановлюсь на том, что потише. Ведь нам есть, над чем поразмыслить, любезные господа, не правда ли?

– Не понимаю, для чего лукоморцам предлагать его превосходительству свою веряву? – тихим задумчивым голосом произнес граф и методично обвел недоумевающим взглядом по очереди всех присутствующих, включая задремавшую под канапе борзую.

– Может, ее волшебство помогло бы скорее вылечить Мотика? – неуверенно предположила баронесса, отказавшая царевне под давлением безмолвного и безликого, как бетонная плита, общественного мнения, и теперь начинающая об этом жалеть.

– Волшебство! Ха! – презрительно фыркнул Карбуран. – Наелись мы этого волшебства при Костее! Хватит надолго!

– Но, к счастью, его больше нет, а заодно мы избавились и от его оравы колдунов, – узкими бескровными губами улыбнулся Дрягва. – Развелось их при нем, как крыс. Набежало со всех краев, наверное. Когда я буду царем…

Под мгновенно вспыхнувшими жаждой крови взглядами соперников он осекся, тонко усмехнулся и поправился:

– Если я буду царем… Я запрещу всякую магию под страхом смерти.

– Имеет смысл такое решение, – хмуро кивнул Карбуран, неохотно соглашаясь. – Имеет смысл. Ненавижу необъяснимое. И сочувственно уставился на неподвижную мумию барона Бугемода. В комнате повисла напряженная тишина. Первой нарушила ее баронесса.

– Любезный барон?.. Вы… имеете в виду?.. – едва слышно прошептала она и смахнула с накладных ресниц невидимую слезу.

– Да-да, именно. Замок вашего… э-э-э… замечательного… арбалета. Именно его, и ничто иное, – мрачно подтвердил барон. – На десятки кусков разлетелся. Вдруг. Просто так. Ни с того, ни с сего. Нежданно-негаданно. С бухты-барахты.

Исчерпав свой небогатый запас идиом, Карбуран замолк и выжидательно уставился на собеседников.

– Ваше превосходительство полагает, что это… была… магия? – с отвращением выговорил нечистое слово Дрягва.

– Да что же еще, барон! – неожиданно вскипел Кабанан. – И это бедному Жермону повезло еще, что стрела попала не в него!..

– Но вы забываете, ваше превосходительство, что пострадал-то наш уважаемый барон Бугемод далеко не от стрелы, – торопливо вмешался в уходящий куда-то без него разговор граф.

– И что? – неприязненно уставились на него оба барона.

– А то, что, милейшие мои противники, кажется, не в курсе последних городских слухов, – многозначительно пошевелил напомаженными бровями надушенный и напудренный не хуже хозяйки дома граф Аспидиск.

– Слухов?..

Даже невооруженным глазом по лицам баронов стало видно, как включились и заработали на полную мощность их мыслительные и аналитические способности. Бабушка Удава нахмурилась и сосредоточенно запыхтела трубкой.

– Слухов, – сухо кивнул Брендель, не дожидаясь сомнительных плодов тяжелого и неблагодарного труда. – Насчет одного из бывших умрунов Костея. Который теперь больше не умрун.

– С-с-с?..

– Да, Спиридона, – любезно подсказал Карбурану граф.

– Мотик рассказывал, что портрет царевича, очень похожего на этого Спиридона, ваша светлость видела во дворце, – быстро оглянувшись, не проснулся ли барон Бугемод, гулко прошептала баронесса. – Но это ведь еще ничего не доказывает?..

– Не доказывает, доказывает!.. – язвительно скривил рот граф. – А что теперь весь город считает, что этот Спиридон есть который-то из братьев Нафтанаила, вам никто не говорил? И им, чтобы трепать языками, доказательства не нужны!

– Что нам болтовня черни! – презрительно фыркнул Карбуран и воинственно подбоченился. – Мы подписали договор, мы проходим испытания…

– Ваше превосходительство, не будьте… наивным!.. – брюзгливо прервал его Брендель. – А если этот солдат и вправду окажется царевичем? Испытания или нет, у него одного прав на престол больше, чем у нас всех вместе взятых!!!

– Сам вы… наивный!.. – побагровел от обиды барон. – Какая-то глухая бабка брякнула какому-то слепому дедке, а вы уж и поверили, что этот лапоть Спиридон – царевич!

– Слухи – они слухи и есть, – подозрительно быстро сдал свою прежнюю позицию Брендель.

– Ну, а я что вам го…

– А я опираюсь на факты, ваше доверчивое превосходительство! – победно улыбнулся граф Аспидиск с позиции новой, укрепленной, хорошо вооруженной и готовой к защите и обороне хоть в течение ста лет. – От чего пострадал наш достопочтенный Жермон? Ну-ка, напрягитесь, вспомните!

Недоумение, осознание, понимание и негодование волнами цунами прокатились по взволнованным физиономиям баронов и бабушки Удава.

– Ага! До вас дош… вы поняли, то есть! Медведь! На него напал невесть откуда взявшийся медведь! Не волк, не рысь, не этот треклятый кабан, а именно медведь, заметьте! И именно на него – не на лошадей, не на прислугу, не на это самодельное жалкое жюри – а на единственного среди них претендента на корону! На лидера среди нас – подчеркну это!