День Медведя - [11]

– А, может, там клад?! – загорелись глазенки у дружинников.

– Клад, говорите? – почесал в затылке старик. – А вот поможете мне отодвинуть это сооружение – и узнаем.

Вспыхнувших надеждой на продолжение приключения постолят долго уговаривать было не нужно, и через десять минут тяжелый стеллаж был разгружен сверху донизу – книги с него бережно перенесены в сторонку[11], после чего общими усилиями сдвинут, и доступ к загадочному ходу оказался открытым.

Замка на странной двери не было – лишь заржавленная щеколда удерживала черную от времени дубовую дверь.

Скрипнув тягуче застоявшимися от десятилетий безделья петлями, она открылась, и перед изнывающими от нетерпения и предвкушения тайны ребятами предстала…

– Еще одна библиотека?!..

– И верно… Да не простая…

– А чего ж в ней сложного? – разочарованно повел плечом Снегирча. – В этой хоть книжки есть, а там – мешки со сверченными бумажками да сверченные бумажки без мешков – вот и весь интерес.

– Это не бумажки, Снегирча, – не веря своим глазам, благоговейно покачал головой Голуб. – Это – пергаменты. На таких раньше писали книги, летописи – да всё, что нужно было записать важного, потому что для неважного выделанная по-особому телячья шкура дороговато обходилась.

Дружинники постояли, переминаясь с ноги на ногу и осмысливая сказанное учителем, пока не созрел естественный в таком положении вопрос:

– А как узнать, что важного в этой записано?

– Прочитать, – улыбнулся уголками глаз старик и сделал первый шаг в новую комнату.

Он осмотрелся, наугад протянул руку, вытащил из ближайшего замшевого мешка плотно скрученный свиток, осторожно развернул и при свете услужливо поднесенного октябришной светильника погрузился в чтение. Но далеко не уплыл.

– Но это… – изумленно оторвался он от текста после пары просмотренных строчек. – Это же… это даже не старокостейский!.. Это самый настоящий древнекостейский язык!.. На нем не говорят уже более шестисот лет! Семисот, скорее!

– И что там написано? – искренне заинтересовалась Находка.

– Н… н-не знаю… – растеряно поднял на нее взгляд старик. – Я, конечно, смогу разобрать, но мне нужно время, и словарь… Когда-то отец пытался научить меня древнему языку, но – увы мне! – тогда у меня на уме были совсем другие вещи. А сейчас я, боюсь, забыл едва не больше, чем знал.

– Твой отец был древним костеем? – распахнул ошарашено и без того огромные глазищи Снегирча.

– Ну, не такой уж я и старый, – весело расхохотался Голуб. – Нет. Мой отец был главным архивариусом, профессором анналогии. Это наука об анналах. О хрониках. Архивах. Летописях, то есть, – поспешил пояснить он, перехватив непонимающие взгляды своей аудитории.

– Значит, теперь нам нужно искать словарь древнекостейского языка? – практично перешла к деталям Мыська, оглядываясь на разруху за спиной и оценивающим взором прикидывая, куда бы она, на месте канувшего в неизвестность библиотекаря, поставила бы такой словарь.

– Да. Он наверняка тут найдется… если прибрать и расставить всё по местам… И тогда я смогу перевести эти документы и мы узнаем, что же такое важное хотели нам поведать наши предки. Для начала я возьму в свою комнату, к примеру, весь этот куль, а потом посмотрим, как пойдет работа. Дед осторожно снял кажущийся невесомым мешок с полки… И чуть не уронил.

– Да он тяжелый! – ошарашено воскликнул он, едва успевая подхватить его второй рукой, не выпуская развернутого ранее пергамента. – Чего они туда насовали? Подержи-ка, Кысь…

Вложив в руки мальчику первый выуженный им свиток, дед с любопытством засунул руку внутрь, но вдруг вскрикнул, выдернул ее обратно и с недоверием и ужасом уставился на растопыренную пятерню.

Ладонь его была располосована, будто ударом меча, а из глубокой ровной раны сильными толчками выходила алая кровь. Старик чуть не взвыл от страха:

– Я же мог их все перепачкать!.. Все пергаменты!.. Чернила могли потечь!.. О чем эти остолопы только думали, когда бросали в один мешок с бесценными документами какой-то дурацкий нож!..

Не переставая честить на все корки беспечных предков и игнорируя попытки ученицы убыр захватить его руку, чтобы остановить кровотечение, дед Голуб опустил мешок на пол, один за другим осторожно вытянул все оставшиеся свитки, отогнул его края и гневно заглянул на дно.

В свете двух волшебных светильников в мешке холодным пепельным светом сверкнула корона. Корона из стали, зубцы которой были остро отточены, словно кинжалы.

* * *

Дверь комнаты деда Голуба открылась одновременно с коротким стуком в косяк, и на пороге возникли яростно спорящие Иван и Серафима.

– …А я говорю, что лучше бы поспали! Подумаешь, какая-то бутафорская корона с заостренными зубчиками! И сейчас выяснится, что это всего лишь половина волчьего капкана, или какой-нибудь древнекостейский способ подкладывать кнопки на стул!

– Сеня, нет! Там был мешок с документами, с хрониками, если дед Голуб правильно понял, а это не место…

– Вань, кстати, о месте: когда я была маленькой, я подкладывала кнопки отцу на трон! Во время приема послов! А тут – какой-то жалкий кулек с бумажками!..

– С пергаментами.

– Да какая разница?!..