День Литературы, 2008 № 09 (145) - [17]

В этом пассаже я просто ничего не понимаю. Что, критик, прежде чем написать о ком-либо, должен получить какой-то "заказ"? Что, писать можно только о тех, кто нуждается в пиаре? И выполнив "заказ", критик должен прийти за "благодарностью"? Для Огрызко это, по-видимому, естественно и в порядке вещей. Но, должен признаться, что опубликовав более 200 литературно-критических статей, я ни разу не поинтересовался, нуждается ли автор, о котором я хочу написать, в пиаре и как далеко он намерен зайти в своей "благодарности". Единственная "благодарностью", на которую я рассчитывал, – это зарплата или гонорар от работодателя. И уж совсем я не уразумею, причем тут милосердие Витухновской?

P.S. В заключение замечу, что два месяца назад смягчённый вариант этой статьи был отправлен на почтовый адрес редактора отдела литературной критики "Литературной России" Романа Сенчина. В этой статье я выражал надежду, что обнаруженные мной ошибки и недочёты будут обнародованы и послужат улучшению "справочника" при переизданиях.

Ответ главного редактора последовал через страницы газеты. В номере "Литературной России" от 18 июля сего года в заметке "От редакции" наряду с новой порцией голословных обвинений в мой адрес сообщалось: "Говорят, что Михаил [Бойко] вновь хочет писать для "ЛР" статьи. Что ж, двери редакции открыты для всех. Единственная просьба: предлагать материалы напрямую, а не через посредников". Оказывается, редактора отделов в газете "Литературная Россия" считаются "посредниками" и не вправе предлагать материалы для публикации!

Что ж, подражая вам, Вячеслав Вячеславович, отвечаю через страницы газеты: успокойтесь, с "Литературной Россией", пока её возглавляете вы, я впредь сотрудничать не намерен.

Владимир ПРОНСКИЙ МЁД И ПОЛЫНЬ

Иван Уханов. Час от часу не легче. Повесть.

– М. Роман-журнал XXI век. №4. 2008г.

События происходят в одном из районов уральской глубинки. На хищении металлолома попадаются трое молодых безработных мужчин… Случай по нынешним временам обычный, если не считать того факта, что один из задержанных – племянник главы районной администрации Петра Милахова. С одной стороны, глава – представитель власти, которая по закону должна карать расхитителей, а с другой – не может он не попытаться как-то смягчить своему племяннику наказание (родственник же!).

История эта могла бы послужить сюжетом для создания бойкого детективчика. Но Иван Уханов никогда не искал и не ищет облегчённых ходов и решений в литературе, он никого не критикует и не развлекает, он глубоко и бескомпромиссно исследует жизнь, пытаясь доискаться до первопричин драматических событий. И вот, страница за страницей, открывается для нас грустная правда того, почему же примерного рабочего, внешне и внутренне красивого Андрея Милахова, ранее никогда не посягавшего на общественную собственность, втягивают в "некрасивую историю", в ночной воровской промысел.

Парадоксально положение и его товарищей: вчерашние кадровые станочники славного завода, искусственно обанкроченного хватким и лжемудрым проходимцем, нынче никому не нужны, вынужденно занимаются абы чем – ради выживания.

"Я наведу порядок в районе!" – грозно, клятвенно произносит глава администрации Пётр Милахов.

Но трудно да, пожалуй, невозможно навести порядок в отдельно взятом районе, когда во всей стране вот уже почти два десятилетия творится беспредел, когда коррупция пронизала все сферы нашей жизни, когда либеральная пресса с позволения правительства в открытую нахально и вседозволенно разрушает нравственные устои общества.

И это начинают видеть, понимать даже недавние трубадуры возрождения новой России, а на самом деле, как оказалось, форсированного установления дикого капитализма. Редактор "районки" Максим Глахтеин, попавший в номенклатуру района на волне перестройки и поначалу убеждённо поддерживавший её, вдруг признаётся главе районной администрации: "Я пробовал глаголом жечь сердца людей... А что в итоге? Облегчили, улучшили ли народную жизнь мои бесстрашные разоблачения чинуш-коррупционеров, мошенников и бандитов – соотечественников рыночной генерации, их зверских схваток за раздел награбленного, их палаческих изощрений, пыток, которых не ведало даже фашистское гестапо? Увы. И понял, усёк я: бороться с теми, с кем не хочет, либо не может бороться государство, его верховная власть, – значит, сикать против ветра. Себе же штаны обмочишь – и только. У меня сожгли дачу, угнали машину… Один бизнесмен, вчерашний деятель горкома комсомола, напрямик предупредил: "Не тужься, а то пупок развяжется!"

"– И ты струхнул, примолк, закрыл глаза на эту обнаглевшую от безвластия сволочь, – укорил Милахов.

– Не струхнул. Прозрел! – погордился Глахтеин. – Ваша одержимость, Пётр Титович, могла бы дать плоды, если бы верховная власть ценила это, делала встречные шаги, а так чего ж…"

Да, нелегко, неимоверно трудно писать о том, что нынче с нами происходит, такая сложнейшая тема по силам только очень серьёзному, крепкому писателю, живущему единым дыханием с народом, принимающему его горести и радости как свои собственные.