День Литературы, 2007 № 11 (135) - [17]

Метафоричность Рыжий позаимствовал у Пастернака, а его жизнелюбия, динамичности, напора перенять не удосужился. Восьмиклассник вырос, закончил школу, потом институт и даже аспирантуру, напечатал 18 научных статей о геофизике и поисках урана, но как поэт застрял в детстве с кентами и дружбанами. Этот кризис усугублялся алкоголем.

На вечере памяти Бориса Рыжего и Александра Леонтьева в 2004 году Евгений Рейн высказал догадку, дескать, Рыжему, если бы он не умер, пришлось бы сменить поэтическую маску. Точно! Он вырос из роли певца Вторчермета, но освободился от неё вместе с жизнью, потому что новой не нашёл.

Или не успел освоить. При бешеной популярности и обилии друзей (кентов) Борис Рыжий внутренне был как-то неприкаян, если не сказать одинок, и про себя говорил (в концовке стихотворения о бродяге):

Никто не ждал его нигде.

...Только золото в голубой воде

да подснежник с облаком – одного

цвета синего – будут ждать его.

Борис Пастернак выразил начало и бурный разбег XX века, Борис Рыжий подвёл итоги трагическому столетию. Каждому поэту дано своё.

Владимир Личутин СЕЛЬСКИЙ ПОП (Oчерк. Oкончание, начало в октябрьском номере)

"Это такое сложное явление – хлеб наш насущный, – продолжал батюшка, – в нём плоть Христова. Покажи себя в работе и люди невольно станут подражать тебе, может сначала из зависти, ревности, раздражения, потом из уважения. А после придёт опыт и по-старому жить уже не захочется... Поп должен быть хозяином, трудиться на поле, как и все, ну и блюсти требы, венчать, отпевать, вести службы в храме, соборовать. Только этим и отличаться от мужика... Вот у нас с Романом Морозом... Он мне много помогает, спасибо ему, и если он что-то обещает и, хотя я знаю, что он выполнит обещанное, но я-то всё равно не жду манны небесной, а делаю. Я живу так, будто один на белом свете живу, и в этом есть моя борьба с расслабленностью. Потому что и один в поле воин... Это мой обет спасения... Слава Богу, сердечная помощь есть, а практическая придёт-нет – уже второе. Важно, что мы должны думать и жить согласно.

...Вот я чего-то и завёлся неожиданно... Давай, Лариса, выпьем за гостей, которым сны снятся про меня и очень странные. Атаману казачьего круга однажды сон приснился... Он приехал к нам на праздник Амвросия Оптинского и рассказал мне. Вот, дескать, сидим с тобой за столом и вдруг враг стучится в дверь. Я беру нагайку, а ты какое-то оружие, и мы выходим встречать врага. Вот какой сон приснится... У него сны были поразительные, он человек тонкой организации душевной, музыкант удивительный… И у меня бывают сны такие странные, поразительные, искусительные, и я во сне всегда выхожу из трудного положения. Сны ассоциативные и поднимают все пласты моей жизни. Через них я вдруг вспоминаю столько событий, людей. Я даже подумываю, не написать ли мне книгу "Сны моей жизни". А что?.."

Батюшка засмеялся и вдруг запел хрипловато, низким красивым голосом – иногда забирая верхи, – нисколько не выдающим больших лет, с которыми он пока успешно воюет. Он запел так, будто песня, не затихая, день и ночь живёт в груди, пока зажатая под сердцем, стреноженная, а потом, сбросив путы, с силою выталкивается на простор... Я невольно подхватился вослед, теноря и привсхлипывая голосишком казачью походную, печально торжественную и мистически завещательную песню. Вот и матушка вошла в строй, а следом и клырошанки втянулись...

...А для меня кусок свинца,

Он в тело белое вопьётся.

И сердце кровью обольётся,

Такая жизнь, брат, для меня.

А для меня придёт весна.

Поеду я к горам кавказским,

Сражусь с народом басурманским...

Такая жизнь, брат, для меня...

И сразу, без передышки: "Во субботу день ненастный..." Батюшкин взгляд лучится, время для него пропало, он поёт, как справляет литургию, выкладываясь сердцем, ему, наверное, уже неважно, держит ли кто за ним строку, спешит ли кто вдогон, ведёт ли верха и низа, он поёт сам собою, с каким-то страстным торжествующим взором. На минуту споткнулся, подыскивая в памяти очередную песню и тут же, как ведётся у народных баюнков и сказителей, приговаривает, но каждое лыко в строку:

"Ко мне ансамбль "Русичи" приезжает каждый год, исповедаются, причащаются, вот они-то поют настолько глубоко, что меня потрясает каждый раз. Они считают меня своим наставником, а для меня это так странно, так чудно, потому что я недостоин этого звания. Они умные, талантливые, а я кто, так себе, простой сельский поп, может и поп-то худой, и никогда не видел в себе ничего особенного. Но они считают меня своим учителем, и я ничего не могу поделать, раз они так считают... Мы часами поём здесь вместе. Они выдающиеся певцы, а я кто... Но я буду всегда петь, потому что для нас, русских, песня – это кровное дело, это вроде исповеди, это перетекание из груди в грудь духа, силы и воли. Вот мы сидим сейчас, попели за столом, а сроднились гораздо больше, если бы просто так сидели. Для русского человека пение – вещь просто необходимая, великое соборное дело..."