День Литературы, 2005 № 03 (103) - [27]

Меня поразило то, что суровость итальянских католиков распространилась и на известного русского поэта Вячеслава Иванова, в конце жизни принявшего католическую веру. Это деление на своих и чужих, пусть и не так категорично, но в той или иной мере существует до сих пор. К примеру, в Венеции нобелевского лауреата Иосифа Бродского тоже не похоронили ни на католическом, ни на еврейском кладбище, справедливо не посчитав его ни верующим католиком, ни верующим иудеем. Тоже отвели место на участке среди изгоев. Официально считается, что сегодня уже никакой позорности, никакого ущемления, никакого признания твоей чуждости в захоронениях на кладбище Тестаччо нет. Но я думаю, почему даже итальянца по рождению, и следовательно, католика, знаменитого итальянского атомного физика, а заодно и советского тайного агента, сумевшего сбежать со всеми атомными секретами от ареста через Финляндию в Советский Союз Бруно Понтекорво разрешили похоронить после его смерти лишь на кладбище Тестаччо? Проработавший последние десятилетия уже в советской атомной физике в Москве, но искренне пожелавший в завещании похоронить себя на родине, Бруно Понтекорво согласно средневековым правилам был отнесен к нераскаявшимся грешникам, и потому осквернять "святое поле" бывшим советским агентом римские католики не пожелали.

Среди других знаменитостей кладбища Тестаччо — английские поэты-романтики Д.Китс и П.-Б. Шелли. Байрон поставил на могиле своего друга памятник со стихами из шекспировской "Бури". Много знаменитых древних русских фамилий: Юсуповы, Волконские, Гагарины, Голицыны, Строгановы, Шереметьевы, Оболенские… На могиле дочери московского губернатора князя Оболенского надгробие работы М.Антокольского. Эта мраморная девушка в своё время восхитила Илью Репина.

Я к этой итальянской традиции отдельного захоронения иностранцев и иноверцев отношусь с пониманием. Думаю, в ХХ веке упор делался уже не столько на принадлежность к католической вере и не столько на проклятия в адрес еретиков, сколько на принадлежность к "своим" и "чужим". Примеры тому — и Вячеслав Иванов, и Бруно Понтекорво, и Иосиф Бродский.

Представил на минуту, что и мы в России и Москве будем отдельно хоронить на своих кладбищах православных, а на других — иноверцев и иноземцев. Что того же нобелевского лауреата Иосифа Бродского, пожелай он быть захороненным в Петербурге, мы бы захоронили, как в Венеции, за чертой своего кладбища. Какие проклятия посыпались бы со всего мира на нашу русскую православную голову. А вот итальянцы до сих пор хоронят своих отдельно и никакого шовинизма в этом не видят. И так в Италии во всём: ты — уважаемый, но гость, даже если живешь в Риме десятки лет. Своим можно только родиться. В этом интернациональном городе четко видна итальянская национальная жизнь. От рождения до смерти на своём кладбище.

Да и русскому в Риме упокоиться рядом с русским как-то спокойнее. Тут тебе рядом и члены Императорского Дома, и безвестные паломники, священники русской православной церкви в Риме, путешественники, военные… Все — свои…

Я даже к Вячеславу Иванову, достаточно далёкому для меня поэту Серебряного века, потеплел душой, взялся перечитывать его стихи. Ведь свой же, с русского кладбища…

Весть мощных вод и в веянье прохлады

Послышится. И в их растущем реве.

Иди на гул: раздвигнутся громады.

Сверкнет царица водомётов. Треви…

О, сколько раз, беглец невольный Рима.

С молитвой о возврате в час потребный

Я за плечо бросал в тебя монеты!

Свершались договорные обеты:

Счастливого, как днесь, фонтан волшебный,

Ты возвращал святыням пилигрима.

И я, подобно Вячеславу Иванову, бросил свою монетку в воды фонтана Треви, мечтая ещё не раз побывать в этом хранилище мировой античности. Вернут ли когда-нибудь к имперским и христианским святыням ещё одного пилигрима из газеты "Завтра"? Вячеслава Иванова, редкого знатока античности, фонтан Треви возвращал в Рим из всех европейских эмигрантских скитаний. Кстати, фонтан Треви упирается в фасад дворца Поли, второй этаж которого занимала княгиня Зинаида Александровна Волконская. В Москве княгиня тайно приняла католичество и, разругавшись с Николаем Первым, в 1829 году навсегда переселилась в Рим. Её навещали Гоголь, Тургенев, Глинка, Брюллов, Жуковский. Она решила стать русской итальянкой, но в результате создала в Риме русский уголок и похоронена была всё на том же русском кладбище. От себя и от России никуда не убежишь. Не убежал от России и поэт Вячеслав Иванов, ставший в Риме более русским поэтом, нежели в период петербургского отчуждения. И при всей тяге его к античности, при всей любви к Риму, надежной почвой становился для поэта в его стихах русский язык: "Родная речь певцу земля родная / В ней предков неразменный клад лежит…" Интересно и то, что, формально присоединившись к католической церкви ещё в 1926 году, он до конца тридцатых годов сохранял за собой советское гражданство и советский паспорт, что было не так просто в условиях режима Муссолини. Из-за советского гражданства в 1934 году фашистские власти отменили его избрание профессором Флорентийского университета. Максим Горький писал в Москву из Сорренто о том, что Вячеслава Иванова "…особенно следовало бы поддержать здесь, он ведь в исключительной позиции: русский, советский профессор, с красным(!) паспортом, читает итальянским профессорам лекции о литературе…"