День Литературы, 2004 № 09 (097) - [10]

Кто здесь больший террорист: Шамиль Басаев или Егор Гайдар? Или, как говорил товарищ Сталин, "оба хуже"? И с кем вы сегодня, "мастера культуры"? С человекообразными "одноклеточными" амебами или с людьми?

Георгий СУДОВЦЕВ ММКВЯ-2004

На МосковскоЙ международной книжной выставке-ярмарке всё меньше выставки и всё больше — ярмарки. В центральном, 57-м павильоне ВДНХ царили "великие" российского книгоиздательского дела: ЭКСМО, АСТ, ОЛМА-ПРЕСС, РОСМЭН и другие. К их услугам — громкоговорящая связь, информационная служба, залы для пресс-конференций, гигантские павильоны, где проводятся встречи с популярными, "раскрученными" авторами, творящими современную "российскую" литературу наподобие того, как Зураб Церетели творит современное росийское монументальное искусство. В 20-й павильон отправлена публика помельче, наподобие издательства "Литературной газеты", а в 71-м, где представлен "мелкий бизнес" — вообще тишь и гладь, даже вход свободный. Но люди, конечно, предпочитают заплатить 30-60 рублей, а в день открытия, 1 сентября, и сотни приходилось платить, чтобы увидеть книжные новинки своими глазами и купить их без торговой наценки, достигающей порой 30-40% от цены издательства. Ну, и двойной контроль с металлоискателями: при входе на ВДНХ и в дверях павильона. А как же: теракты бумерангом возвращаются к авторам детективов и прочей "чернухи".

Впрочем, особых литературных открытий от этого "праздника книги" никто и не ждал: бизнес прежде всего, каждый дует в свою дуду, стремясь перекричать соседа-конкурента. Одни издательства сманивают "прибыльных" авторов у других, представляя это (и действительно воспринимая это) как свою величайшую коммерческую победу. Государственное присутствие сведено к минимуму. В прошлом году приезжал президент Путин и даже сказал несколько слов о национальной культуре, в этом — видимо, из-за теракта в Беслане — не стал. И так всё ясно. Телевизора хватит. Величайший успех — сняли отечественный "блокбастер" по книге Виктора "Ночной дозор". Книжка — так себе, из жизни вампиров, что называется, зато спецэффекты... Народ стонет от восторга, и по России от проката картины собрано свыше 15 млн. долл. — рекорд. Да еще режиссер Бекмамбетов за 4 млн. долл. продал права на прокат за рубежом "Ночного дозора" и грядущего "Дневного дозора". Для сравнения: объем национального книжного рынка в 2004 году составит около 700 млн. долл. 87000 всё еще издаваемых в России книг оказались лишь в 38 раз доходнее (не прибыльнее!) одного-единственного фильма. Да еще "культовый" западный режиссер Пол Верхувен берется снять "Зимнюю королеву" Б.Акунина (он же Б.Чхартишвили). Литература на глазах становится фундаментом для киноиндустрии. Впрочем, из всех искусств для нас важнейшим является даже не кино, а ТВ. Тот же Бекмамбетов прославился рекламными роликами для банка "Империал". Вот где объемы — 3 млрд. долл. в год, 20 "Ночных дозоров" сразу! А вы говорите — литература... Пишите лучше сценарии для рекламных роликов, господа!

Дмитрий ИЛЬИН БУНТ ПРОТИВ АБСУРДА О романе “Стамбульский зазывала” Владимира БУШНЯКА

Этот Роман, опубликованный в журнале "Наш современник" (2003, №9), скажем прямо, впечатляет: подкупающе простое течение сюжета с редкой глубиной ненавязчивого подтекста.

Стамбул. Точнее — крохотная часть города возле порта. Узкие мощеные улицы с бесчисленными лавками и магазинами для наших "челноков" и туристов. Трое молодых ребят из России и Украины работают здесь зазывалами: ловят "наших" на выходе из порта и препровождают их в магазины кожаных изделий. С каждой купленной вещи зазывала получает пять долларов. Заработок зависит от случая и оттого почти нищенский. Ребята очень мало едят, ночуют в копеечных отелях. Никаких радостей и вольностей — в двадцать-то лет. Тут они, как в тюрьме. Но всё сносят, ибо на родине, видимо, еще хуже.

Таковы рамки бесхитростной фабулы романа.

Изнуряющее пекло летнего Стамбула. Марево осатанелого каждодневного солнца — свидетеля и палача мельтешащего, нечеловеческого, по сути, абсурда без цели и смысла. "Шагаю,— повествует рассказчик в романе,— не зная, в какой стороне, на какой улице и в каком магазине окажусь через четверть часа, через пять минут. Просто иду навстречу случаю, как вчера, позавчера и как буду шагать, наверное, завтра, не зная, что ждет меня через минуту..."

Писатель художественно ёмко и точно передает ощущение наивысшей абсурдности жизни, в которой человек — продукт капитала (именно так! как бы по-марксистски это ни звучало) — неизбежно становится насекомым, подобно герою "Превращения" Кафки. Здесь параллель неизбежна — слишком очевидна социальная давильня денег на человеческий муравейник, что, расползаясь по сторонам от этой дьявольской силы, кишит и дышит уже другой, одноклеточной жизнью: "Я пошел вверх по улице. Узкая... она, подобно живому существу, шевелилась, издавала звуки, куда-то ползла... Пестрая людская масса непрерывно двигалась одновременно в противоположные стороны".

Существенным и значительным символом в романе представляется ослепительно-мертвящее, спозаранку заводящее пружину земных роботов, — солнце. Воистину желтый дьявол! Какая точная и убийственная метафора мефистофельских страстей Запада.