День Литературы, 2004 № 06 (094) - [31]

— Хорошее!— кратко оценил Борис. А я малодушно смолчал...

— Аршак, не обижайся. Зато мы отлично пообедали,— произнес примирительно Примеров, когда мы вышли от хозяев. — Конечно, я слукавил,— как бы извинялся Боря.— Но обед этого стоит!..

Лена Нестерова стремительно росла, набирала авторитет, сделав головокружительную карьеру. Ее завалили общественными должностями, и она потеряла контроль над собственным мужем, писавшим невразумительные стихи "под Есенина" и пропивавшим скудные гонорары жены.

И вот подкралась беда, умерли один за другим родители. И Леночка Нестерова не выдержала. Августовским утром птицей выпорхнула с балкона высокого четвертого этажа, оставив на мостовой последний восклицательный знак еще молодого, полного сил тела...

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ПИИТ

Сережа Глумюк (по моему разумению, с такой фамилией нельзя стать поэтом!) производил впечатление парня "своего в доску". Невысокого росточка, похожий на взъерошенного апрельского воробья, вечно спешащий куда-то на утильной иномарке, в бардачке которой, в целлофановом пакетике, аккуратно сложены коллективные сборники, куда вошли и его вирши, переведенные на македонский и румынский языки.

— Я сам не понимаю, как они туда попали,— наигранно объяснял несведущим, как будто имя его и без того широко известно в литературных кругах. Издал за свой счет пару книжонок общим тиражом 200 экземпляров. Этого скромного багажа хватило, чтобы получить заветное удостоверение — стать членом Союза писателей. Господи, здесь можно и возразить: некоторые даже без публикаций того же добились! Писательское звание в наши времена не значит ничего — власть предержащие девальвировали оракулов слова! А вот для некоторых — "клондайк". Изощренный ум и тут нашел выгоду! Настоящие поэты обнищали, а Глумюк сообразил: в России сложно напечататься, его скучные опусы явно уступают талантливым. Зарабатывая коммерцией, решил кататься по заграницам, чтобы красоваться на различных праздниках поэзии — ведь за бугром давно потеряли ориентиры: кто есть кто...

На родине, чтобы его не забывали, Сергей раз в год устраивает в Малом зале ЦДЛ свой творческий вечер. Минут сорок творец скороговоркой отчитывался, а человек пятнадцать его слушали. Я попросил Глумюка озвучить свое любимое стихотворение.

"Волк идет по тропинке..."— начал он. И я не выдержал, взорвался: "Извините, коллега, волк — не человек, он не ходит!"

— Что ты привязался к строке?! А как надо писать?— растерялся международный пиит.

Тогда я сказал: "Думаю, на другие языки тебя переведут правильно — крадется!.."

ОБЕД В ШАХТАХ

О скупости его ходили легенды... С Иваном Филипповичем Федоровым, наверное, самым тяжелым поэтом Союза, вес которого зашкаливал за сто девяносто килограммов, я был в командировке в тихом городе Шахты в липкую июньскую жару, когда даже дворовые собаки прятались в тень...

— Иван Филиппович, пойдемте пообедаем?

— Нет-нет, дорогой Аршак,— отмахнулся он короткими ручками, вытирая огромным клетчатым платком испарину со лба,— я решил похудеть!...

Плотно перекусив, я вернулся в гостиницу.

— Ну как, поели? — с голодным блеском в глазах спросил Федоров.

— Прекрасная кухня, Иван Филиппович. Знаете, директор кафе, оказывается, большой поклонник поэзии. Он узнал меня — говорит, что видел по телевидению — и накормил бесплатно. Поинтересовался и вами: "А где ваш товарищ Федоров?"

— Хорошую новость вы сообщили мне. В каком кафе вы были?

— Отсюда рядом, в трех кварталах, "стекляшка". Мы вчера мимо проходили...

— Что ж, пойду прогуляюсь...

Часа через полтора мрачного Федорова привезли на милицейской машине.

— Вы меня подло обманули!— грозно процедил он.— Я напишу жалобу!

— В чем я провинился?

— Не стройте из себя невинного человека! Я заказал три порции харчо, четыре вторых блюда, несколько салатиков и двенадцать стаканов компота... Поел. И, когда насытился, пошел к выходу. Официантка потребовала оплатить. Я ей говорю: "У вас сегодня ел Тер-Маркарьян. Он же задарма питался. Я тоже поэт!" Она закатила скандал, пригласила стражей порядка. Платить целых восемь рублей!!!

Я, честное слово, чуть не расхохотался. Еле сдержался, иначе Иван точно катанул бы "телегу" куда надо...

Но охоту шутить с ним отбил у меня навсегда!..

БЕЖЕНЕЦ

Вид его вызывал неподдельную жалость. Высокий, нескладный как подросток, в клетчатом пиджаке, с продолговатым небритым лицом, которое ослепительная, от лба до затылка лысина делала похожим на ученическую резинку для подчистки клякс в школьных дневниках...

— Аршак-джан!— обратился ко мне в ЦДЛ карабахский поэт Абрам Бахчуни,— помоги молодому таланту, Хачику Кирокасяну. Он, понимаешь, беженец...

Слово старейшины — закон, да и сама печальная фигура стоящего поодаль человека заставляла вздрогнуть сердце. Что стоит для меня перевести два-три стихотворения? И я согласился.

— Хорошо, давайте, пожалуйста, подстрочники. Завтра уезжаю в Переделкино. Может, успею что-то сделать.