День Литературы, 2003 № 03 (079) - [29]

Спросил её: "Ты — кто?"

— "Я — ваше кладбище по имени Ничто.

Я ваших вер и чаяний приют.

Здесь на деревьях птички Божии поют.

Здесь! Только здесь —

и смрад, и благодать.

А за чертой Земли

вам Бога — не видать."

ВАЛУН

На дне распадка, где ручей,

лежал валун. Он был ничей.

На нем порой сидела птица,

что из ручья могла напиться.

По вечерам туман ему —

как бы набрасывал чалму.

И что-то было в его лике

от слов: задумчивый, великий...

Вне времени, как Божий дар,

он был не молод и не стар.

Он спал. Что делать валуну? —

Возник и отошёл ко сну.

И не его, пардон, вина,

что — не любил, не пил вина,

не щебетал, как Божья пташка,

И лишь — вздыхал порою тяжко,

когда сходились две эпохи.

...На днях я слышал эти вздохи.

"ДЕЖУРНЫЙ ПО СТРАНЕ"

Единокровен сатане, —

такой же древний,

теперь дежурит по стране,

не спит, не дремлет.

Не заскорузлый бутерброд,

жабоподобен,

тот юморист куснёт народ, —

и кайф — в утробе!

На Красной площади, как прыщ,

налитый гноем,

вещает, что теперь он — нищ,

помят разбоем;

но Запад Мойше — до звезды:

он занят делом.

Он из России борозды

ещё не сделал.

А мог бы запросто слинять,

пока — не жмурик...

Но хочет он пообвинять

и — подежурить!

Душевный теребит покой...

Друг? Враг народа?

Простить? Или — под зад ногой

урода?

Валентина Ерофеева “НЕСТЕРПИМО ОЖИДАНЬЕ ВСТРЕЧИ...”

***

Откуда это? Из каких

Запасов тайн, полупризнаний

Ты проявился и затих,

Страшась очерченности знаний

В границах, заданных судьбой?

И полуветер, полувсплеск,

Тончайший штрих, нежнейший блеск

Соединяют нас с тобой,

Мой милый демон, ангел мой…

***

Придумай что-нибудь, иначе я умру

И растворюсь в другом, бесстыдно сладострастна.

И будешь ты искать, но на чужом пиру

Я буду танцевать, тебе уж не подвластна.

И потеряю вздох, и потеряю взгляд,

И потеряю всплеск, и шёпот потеряю.

Но нет пути назад в осенний листопад,

Да и пути вперёд я без тебя не знаю.

***

Доступ к телу закрыт...

А моё — соловьём разливается майским

И тихонечко мстит

За грядущие — пост и надзор.

И крадущимся ветром

Настигает желание власти

Над другим, запасным, —

Неповинным ни в чём перед ним.

И позор

Оплетающей веткой

Уже вьётся и сладостно манит к себе.

Доступ к телу закрыт...

Остаётся доверчиво дерзка

Лишь дорога — к летящей навстречу судьбе.

***

Нестерпимо тёплая погода,

Нестерпимо нежный ветерок.

Нестерпимо ожиданье входа

В лоно рук твоих и в междометья ног.

Возлюбляю целовать ладони,

Коль нельзя уста поцеловать.

Возлюбляю до височной звони

Виденьем тебя — себя терзать.

До тоски полуночной небесной

Двигаться навстречу на восток,

Рот переливающейся песней

Опрокинув в стынущий поток

Октября, осиянного верой

В пурпур и малиновый стозвон.

Нестерпимо ожиданье Первой

Встречи — сквозь полёт времён.

А х !..

Уплываю…

Таю…

Млею…

И — опять тебя хотею.

Улетаю прямо к раю,

Но и там тебя желаю.

Таю…

Таю…

Таю…

Таю…

Всё равно тебя искаю.

***

Я впадаю в тебя звездопадом,

Я впадаю в тебя камнепадом.

Что ещё тебе, милый, надо?

Я единственная твоя отрада,

Я заслуженная твоя награда.

Ну, а мне от тебя что надо?

Лишь улыбку твою да радость —

Вот и всё, что мне, милый, надо.

***

Тобой заласканная,

Тобой залюбленная,

Тобой разбуженная,

Тобой пригубленная.

Напитком солнечным

Впитаюсь в душу я —

Твоя строптивая,

Твоя послушная.

Травой душистою

До каждой клеточки

Я дотянусь в тебе,

Как птица с веточки

С зарёй спевается,

С лучом сливается.

***

Мы с тобою родим

Золотого, как солнце, ребёнка.

И ему отдадим

Свет и правду, и веру свою.

И дорога его беспощадно и тонко, и звонко

Оборвётся струною у бездны на самом краю.

Но крылами взмахнув

Он прорвётся в небесные дали

И оттуда развеет

Земной нескончаемый мрак.

На иглу, мой Адам,

Шей скорей его ножкам сандальи.

Ну а я поищу в поле чистом

Волшебный тот злак.

ЕВРАЗИЙСКИЙ РОМАН

Ты — татарских кровей, милый хан.

Я — чеченка по дальней прабабке.

Твоя родина — степь да курган,

Что хранит тайны рода, отгадки

И твоей, и потомков судьбы.

Только некому считывать знаки: