День козла - [26]

И все же настоящие агенты были – в основном с той, советской еще, поры.

Встречу с одним из них, известным под конспиративной кличкой Пеликан, майор накануне по телефону условным кодом назначил в кафе на первом этаже Дома колхозника.

Пеликан работал учителем в местной школе, с КГБ, а затем его приемником – ФСБ сотрудничал давно. Лет двадцать назад его подловили на гнусной истории, связанной с любовными играми тридцатилетнего преподавателя и пятнадцатилетней ученицы, пригрозили судом /«вы знаете, что делают с осужденными по этой статье в зоне!»/, оглаской /«с профессией учителя распрощаетесь навсегда!»/, распадом семьи. Впрочем, семья Пеликана и так распалась, жена, будто почуяв неладное, ушла, забрав с собой сына, а вот спецслужба вцепилась намертво и вела, несмотря на смену общественно-политического строя в стране, передавая от одного резидента другому.

Сорокин ранее с Пеликаном не встречался, знал его только по фотографии да редким, в основном пустяковым оперативным отчетам, и потому, когда в бар вошел худой высокий мужчина с длинным клювовидным носом – и впрямь пеликан, – узнал его сразу и помахал приветливо:

– Вениамин Георгиевич! Коллега! Пожалте к моему столику!

Пеликан, в чьей квартире накануне вечером раздался звонок, и безликий голос поинтересовался буднично, можно ли зарезервировать столик в кафе Дома колхозников часиков в десять утра, и ожидавший встречи с оперативником, изменился в лице. Присев на свободный стул, он зашипел заполошно, прикрывая губы рукой.

– Какой я зам коллега?! Вы с ума сошли? Раскрыть меня хотите?! У вас же на физиономии гэбистская принадлежность написана. Как у нашего дорогого президента Путина! Присылают на связь кого ни попадя… Так и ценного агента провалить недолго!

– Ну, Вениамин Георгиевич, чего это вы так перестраховываетесь? – Сорокин кивнул на соседние столики. – Гляньте, вокруг люди командированные, завтракают, пивком похмеляются, и ни о каких секретных делах наших с вами не думают. Я тоже – из управления образования. Инспектирую готовность школ к новому учебному году. Могу и документ соответствующий показать.

– Знаю я, с какого вы… управления, – нервно утирая потный лоб несвежим платком, пробормотал агент.

– Угощайтесь, – пододвинул к нему непочатую бутылку пива майор и подмигнул заговорщески, – для конспирации!

– Для конспирации лучше б водочки, – наливая себе в стакан, буркнул Пеликан.

– Не время, – строго отрезал Сорокин, а потом напомнил задумчиво. – Вот вы, Вениамин Георгиевич, давеча себя ценным агентом назвали…

– Я?! – поперхнулся Пеликан.

– Ну да. Провалите, мол, ценного агента, то да се… Что ж, у вас появилась возможность подтвердить еще раз свою полезность… для органов.

– В смысле? – напрягся тот,

– В смысле дать информацию по интересующим нас вопросам.

– Вот где у меня ваши вопросы, – резанул себя ладонью по худой шее Пеликан. – Думаете легко столько лет вести двойную жизнь, стукачить…

– Ну-ну… – поморщился майор. Он терпеть не мог такого вот интеллигентского самоедства сексотов, и, часто сталкиваясь с подобным по долгу службы, знал верный способ борьбы с муками совести агентуры. – Да, кстати, Вениамин Георгиевич, совсем забыл… Тут для вас… хм… премиальные. – Сорокин достал из внутреннего кармана пиджака тощий конвертик, протянул через стол собеседнику. – Три тысячи рублей. Понимаю, не густо. Но у государства сейчас, как вы знаете, трудный период…

– Вечно у вас… периоды, – оттаял при виде конверта Пеликан. – Раньше, бывалыча, тоже на временные трудности эпохи социализма ссылались. Сунут две сотни рублей – и крутись, как хочешь. А настроения антисоветские в обществе нарастали. И я, между прочим, о том постоянно сигнализировал.

– Расписочку… Вот здесь псевдонимчик черкните, – подсунул ему заранее заготовленный текст майор. Спрятав расписку в карман, он откинулся на спинку стула, с удовольствием осушил стакан пива, и, утирая губы бумажной салфеткой, сказал. – А интересует меня, коллега, информация об экстремистских и террористических организациях в вашем городе.

Учитель икнул, вытаращил глаза испуганно.

– Эк… экстремистских?!

– Ну, это, конечно, громко сказано, – успокоил его Сорокин. – Я имею в виду группировки какие-нибудь тайные… В молодежной среде. Нацболы, троцкисты, маоисты и прочие революционеры…

Учитель тоже приложился к пиву, облизнулся – язык у него оказался удивительно длинным. Не пеликан, а ящер какой-то… Птеродакль! – усмехнулся сравнению майор.

– Сейчас у многих молодых людей мозги набекрень, – грустно кивнул Вениамин Георгиевич. – Наркотики, секс… кхе… да! Ну и социальное неравенство юные умы будоражат. А тут еще взрослые… Некоторые, носящие святое звание учителя… масло в огонь подливают. Наша историчка, например. В КПРФ состоит, и на уроках детям о преимуществах социализма рассказывает. Или математичка, Эсфирь Абрамовна. Тоже… выражения допускает. Однажды Россию страной дураков назвала. Ученикам двойки беспощадно лепит. Недавно по соросовской программе компьютер в личное пользование получила и в класс принесла. Для пропаганды ихнего образа жизни… Ну, вы меня понимаете… вполне вероятно, на ЦРУ работает. Или Моссад…