День, когда пропала Вероника - [8]

А она могла? Нет, она тоже не могла. Мысль о том, что ее смерть лишь облегчит жизнь окружающим, прочно угнездилась в голове и крошечным гвоздиком прорывала тонкий путь к сердцу.

Вначале она отвергла ее – здоровая психика блокирует любую опасность, несущую угрозу жизни и здоровью. Но она, возможно, не здорова, потому что спустя некоторое время мысль о собственной смерти перестала казаться столь уж фантастической. Ей даже понравилось с ней играть, красочно воображая, как все произойдет.

Что бы она выбрала? Таблетки? Нет, здесь не продадут без рецепта такие таблетки, которые могли бы отправить ее на тот свет.

Броситься с крыши? Не вариант – несколько секунд до финала заставят ее испугаться и раскаяться, а ей не хотелось умирать вот так. Голова должна быть чистой, а сердце до последнего помнить самые сладкие моменты. Умирать нужно с любовью, а не страхом.

Вначале Маша, конечно же, гнала подобные мысли прочь. Пыталась подпитываться энергией Верочки, изо всех сил старалась разглядеть хорошее в муже. Но в то время, как мозг фиксировал, как все, на самом деле, прекрасно, сердце молчало. Биться оно начинало лишь тогда, когда она по привычке набирала номер Валеры, даже понимая, что он не ответит.

Она даже обдумывала мысль о том, чтобы покончить с собой в момент, когда будет звонить Валере, но тут же отмела ее. Наверняка, начнутся полицейские разбирательства, посмотрят последние звонки с телефона. Нет, Миша и Вера этого не заслуживают, на них и так обрушатся горе и страдание. Телефон придется разрушить до того, как все произойдет. Она, пожалуй, утопит его в небольшом озере в парке возле дома.

Каждый день она собиралась сделать это, когда выходила на прогулку. Специально делала крюк, чтобы пройти мимо кукольного водоема, окруженного аккуратными клумбами, но рука не поднималась. А вдруг он позвонит? А вдруг? Дни убегали словно облака, которые разгонял сердитый осенний ветер, надежда становилась все призрачней, но еще теплилась.

Единственная, кто знал о Валере, была ее новая подруга, обслуживающая по ночам дальнобойщиков на заправке. Смешно, но ее звали русским именем – Таня. Хотя в роду у нее русских не было, так, по крайней мере она утверждала. Ее мать говорила, что ее отцом был рок-музыкант, но поручиться за это Таня не могла. Мама была еще та – Таня характеризовала ее всегда крепким непечатным словечком. Они не общались с тех пор, как Тане стукнуло шестнадцать, и она сбежала из дома с парнем, обещавшим на ней жениться и провести рядом всю жизнь. Не то, чтобы она его сильно любила, просто была готова на что угодно, лишь бы не стать, такой, как собственная мать.

Но парня быстро поймали и отправили домой к родителям, больше она его не видела. Он лишь передал ей короткую записку «прости», а она, пожив некоторое время у друзей и знакомых, исчерпав лимит их гостеприимства, решила подзаработать на жизнь тем же, чем и мать.

– Это временно, – твердила Таня почти каждую ночь, распрощавшись с очередным голубчиком и делая глоток приторно сладкого кофе, густо сдобренного химическими сливками. – Вот скоплю денег, сниму квартиру с видом на парк, пойду в университет учиться на психолога. У меня талант, люди любят рассказывать мне про свои проблемы, – неизменно хвастливо добавляла она.

В этом Таня не обманывала. Она действительно была прекрасным слушателем, куда лучшим, чем профессионал, равнодушно поглядывающий на часы и старающийся отстраниться от черных волн безысходности, которые выплескивали на него ежедневно незнакомые люди. Таня была добра, она искренне сопереживала. Именно ей Маша и рассказала про Валеру.

– Почему ты не уедешь к нему? – спросила подруга, когда Маша закончила свою горькую и нелепую историю.

– Я замужем, и у меня есть ребенок, – покачала она головой.

– Он что, не хочет жить с твоим ребенком? – удивилась девушка.

– Нет, что ты! – кинулась Маша на защиту любимого, – просто… точнее, это все не просто. Моя дочь, она обожает отца, она уже не совсем малышка, ей будет сложно это объяснить, я и так не слишком добра к ней. Да и мой муж очень хороший человек, он не заслуживает этого. И мои родители просто не переживут, они и так не любят Валеру, – Маша наконец-то сформулировала для самой себя причину, по которой она до сих пор была здесь, а не на другом конце земного шара рядом с тем, кого любила больше жизни.

– Ты говоришь о других, а как же ты? – помолчав спросила Таня.

– Но ведь у нас всех есть какие-то обязательства перед другими, – слишком бурно, словно сама в это не веря, возразила Маша.

– А перед собой?

– Что перед собой?

– Перед собой у тебя какие обязательства? Ты разве не хочешь сделать себя счастливой?

– Очень хочу, – выдохнула Маша и даже рассмеялась от горечи ситуации, – но понимаешь, если я сейчас разрушу семью, то вряд ли смогу быть счастлива, дочь будет постоянно напоминать мне об этом. Скорее всего она не найдет общий язык с Валерой, мы начнем ссориться, и он раскается в том, что впустил нас в дом.

– Ну и что? – легкомысленно пожала плечами Таня, – ты не можешь знать, как все будет, но точно знаешь, что хотя бы некоторое время ты побудешь счастливой. А потом, может, ты сама его разлюбишь и разочаруешься. Знаешь, как это бывает? Может, он просто блестит на расстоянии.