День «Д». 6 июня 1944 г. - [17]

— Верни живыми как можно больше ребят.

Напутствие Монтгомери перед началом наступления значительно отличалось от того, что говорил в таких случаях фельдмаршал Дуглас Хейг во время Первой мировой войны, и заслуживает похвалы. Конечно, его слова, сказанные командиру элитного подразделения, перед которым была поставлена крайне рискованная задача, могут показаться странными. Более подходил моменту, например, такой приказ: «Джон, несмотря ни на что, задание надо выполнить».

Отчасти напутствие Монтгомери соответствовало реальному положению дел в британской армии. Людские резервы для ее пополнения находились на пределе. Войска не могли допустить больших потерь, их некем было бы возместить. И это очень раздражало американцев. По их мнению, свести к минимуму жертвы следовало только быстрым завершением войны, а не проявлением осторожности во время наступательных операций.

Американцев выводили из себя также пренебрежительное отношение некоторых британских офицеров ко всему, что связано с Соединенными Штатами, и разделявшееся большинством англичан мнение о превосходстве британской техники, тактики, методов командования. Иными словами, многие английские офицеры считали американцев новичками в войне, блестяще экипированными и физически натренированными, но ничего не понимающими в военных делах. Они уверовали в то, что их прямая обязанность учить всему несмышленых янки. Вот что писал Бруку об американцах фельдмаршал сэр Гарольд Александер из Туниса: «Они просто не знают, что такое солдатская доля. И это можно сказать обо всех — от генерала до рядового. Пожалуй, самое слабое звено — младший офицер, который понятия не имеет о том, как давать команды. В результате их солдаты по-настоящему никогда не сражаются».

Другая серьезная проблема, с которой союзники столкнулись в конце 1943 г., заключалась как раз в том, что они были «союзниками». «Дайте мне союзника, против которого я мог бы воевать», — говорил Наполеон. Янки действовали на нервы британцам, а «лаймиз»[8] раздражали американцев. Трения между ними нарастали по мере того, как в преддверии наступления увеличивалась численность армии США в Великобритании. По мнению британцев, американцы создавали проблемы, потому что «им слишком много платят, у них слишком много девушек и их самих слишком много в Англии». «Джи-айз» отвечали тем же. Они считали, что с «лаймиз» трудно иметь дело, потому что «им мало платят» (и это соответствовало действительности) и «у них мало девушек» (что еще более соответствовало действительности). Британские девушки, естественно, предпочитали американцев, которые сорили деньгами налево и направо. К тому же их расквартировали по деревням, и они не жили, как британцы, в изолированных бараках.

И в Тунисе, и в Сицилии, и в Италии «томмиз» (британские солдаты) и «джи-айз» сражались бок о бок, но между ними всегда возникали трения, и они редко действовали как одна команда. Чтобы преодолеть «Атлантический вал», им было необходимо научиться взаимопомощи и взаимовыручке. На то, что у них имелась такая возможность, указывало само название Союзнических экспедиционных сил (СЭС).

Против неопытных, хотя и стремящихся в бой американцев и уставших от войны, осторожных британцев немцы могли выставить армию, по словам Макса Гастингса, «завоевавшую историческую репутацию неустрашимой и достигшей при Гитлере своего зенита». Гастингс утверждает: «Повсюду в ходе Второй мировой войны, когда бы и где бы ни встречались на равных лоб в лоб британские и американские войска с германскими, победу одерживали немцы».

Полвека спустя суждение Гастингса стало расхожим среди военных историков. Немецкий солдат Второй мировой войны получил мифическое качество самого лучшего бойца не только этого величайшего сражения, но и практически всех других имевших место битв.

Это суждение неверно. Вермахт располагал многими блестяще подготовленными частями, но даже отборные войска СС 1944—1945 гг. были ничем не лучше обычных дивизий союзников. А элитные подразделения, воздушные десантники, отряды рейнджеров и коммандос намного превосходили немцев на поле боя.

Больше всего Гастингса и других историков поразило соотношение потерь, которое складывалось в пропорции два к одному и даже выше в пользу немцев. Но и данный критерий не учитывает очень важный факт: войска вермахта, сражавшиеся против американцев и британцев, почти всегда находились в обороне на хорошо подготовленных позициях или в стационарных фортификациях. Так было при штурме и линии Марет в Тунисе, и Зимней линии в Италии, и «Атлантического вала» во Франции, и Западного вала на границе Германии. И даже тогда немцы не могли удержаться: им приходилось отступать. Конечно, можно утверждать, что они отступали вследствие превосходства союзников в огневой силе и в вооружениях, а не на поле боя. В этом, безусловно, есть доля правды.

Единственный раз, когда немцы попытались предпринять настоящее наступление против американцев, они получили хорошую взбучку. Это произошло в Арденнах в декабре 1944 г., когда германские войска имели превосходство и в живой силе, и в огневой мощи. В районе Бастони 101-я воздушно-десантная дивизия оказалась в окружении с преимуществом противника в численности личного состава десять к одному. В первую неделю сражения союзники не могли использовать свое превосходство в воздушном пространстве из-за плохой погоды. Немцы находились поблизости от своих складов боеприпасов и вооружений; даже танки прямо с заводских конвейеров в Рурско-Рейнской области имели возможность практически сразу же вступать в бой. Вермахт выставил свои лучшие соединения — штурмовые отряды СС и бронетанковые дивизии. Они пользовались достаточной артиллерийской поддержкой. Но легковооруженная 101-я дивизия, отрезанная от баз снабжения, продрогшая, голодная, испытывавшая нехватку боеприпасов и орудий, в течение недели отбивала атаки немцев.