День Боевых Машин - [2]

Но что действительно напрягало Лебедева — так это полное отсутствие разведданных о полосе укреплений противника. Никто из командования не позаботился о разведке, отсутствовали данные аэрофотосъемки, не было даже детальных карт местности. При таком положении дел, при почти полном отсутствии необходимой информации, сколько не изучай финскую переднюю линию обороны — кроме того что заметишь сам с переднего края, ничего, получается, и не известно. Но высшее командование этот факт, похоже, нисколько не смущал.

Старший лейтенант вновь вскочил с места и вышел из огромной палатки. Пристально взглянул на свинцовое небо. Тучи нависали над землей, казалось до тяжелых, налитых холодом и угрозой облаков можно дотянуться рукой. О поддержке авиацией в такую погоду не могло быть и речи. И хотя с запада тянул свежий ветерок, ни о каком прояснении среди плотной пелены облачности мечтать не приходилось. Под яловым сапогом лейтенанта смялся полумокрый снег — при температуре в минус два по Цельсию, снежный покров, который за ночь выпал по щиколотку, грозил к вечеру полностью растаять, превратив поле боя в грязевую ловушку для людей и техники.

— Вы — старший лейтенант Рабоче-Крестьянской Красной Армии Лебедев?

Окликнутый командир встрепенулся. Необычным в данном случае был не только порядок слов, но и акцент. Рука незаметно легла на кобуру с «наганом», отстегнула клапан, и лишь затем Лебедев медленно повернулся. На него смотрело сразу пятеро человек, четверо парней и одна девушка. Глаз резанула молодость лиц, затем командир танкистов отметил, что ребята выглядели одетыми с иголочки, и вот тут присутствовала какая-то неправильность. Цвета обмундирования отличала такая глубина расцветки и настолько запредельная чистота оттенка, сама униформа сидела по фигурам не по казенному великолепно, что Лебедев аж заморгал от зависти. Прямо показ мод, а не армия. Портило впечатление только то, что все пятеро, включая девушку — носили на носу очки. Но наличие этого аксессуара подействовало на старшего лейтенанта как раз успокаивающе. Очкариков он не боялся, да и шанс на то, что финны заслали разом пятерых близоруких шпионов, он сейчас посчитал минимальным. Но полностью не исключил. Этих людей он не знал и совершенно не горел желанием первым нарушить секретность.

Лебедев держал паузу, не спеша отвечать. В этот момент, отвернув полог армейского тента, из палатки на улицу вышел старший политрук Малыгин. Цепко осмотрев юные лица, оценив позу своего старлея с рукой на кобуре, он жестко спросил.

— Кто такие? По какому делу?

Парень со знаками различия младшего лейтенанта, стоящий на шаг впереди остальной четверки, четко отдал честь и представился.

— Младший лейтенант Петров, сто тысяч пятисотый отдельный танковый батальон. Согласно приказу начштаба седьмой армии должны принять участие в утренней атаке. Вот приказ.

— Сто тысяч пятисотый батальон? — Лебедев повторил с придыханием. Даже если учитывать то, что нумерация часто была направлена на дезориентацию противника, все равно размерность цифры не укладывалась в голове.

— Временно прикомандированы к вам в качестве четвертой роты, — продолжал странный младший лейтенант.

— Атака через три часа! Как вы собираетесь в ней участвовать, если я вас мало того что в первый раз вижу, так и вашей техники не знаю?!

Голос Лебедева звенел негодованием. Опять кто-то наверху перестраховывается и дублирует. Пригнали новую роту. Явно студенты Ульяновской школы особой техники (УШОТ), с пылу жару «специалисты телетанкового дела». Третий выпуск, «октябрята».

— У нас приказ начштаба, товарищ Лебедев! — уперся младший лейтенант. Очки его отразили непреклонное свинцовое небо, и танкист понял, что этот — не отступит. Лидер. Вон как на него остальные смотрят. Перед их глазами будет стоять на своем до последнего. — Мы должны принять участие в утренней атаке!

Лебедев хмыкнул.

— Как там Тиша поживает? — неожиданно спросил он юного командира. Тот замялся на пару секунд, а затем бодро отрапортовал.

— Товарищ Каргополов, Тихон Павлович, жив-здоров и вам привет велел передавать.

От старшего лейтенанта не укрылось, что четверка позади своего командира, обменялась испуганными взглядами, а после ответа Петрова явно вздохнула с облегчением.

— Четвертый выпуск уже готовит? Все также лютует? Как там его любимый вопрос, «Когда танк перестает слушаться команд, КВ или УКВ придет на помощь телекурсанту?»

— Лом по блоку дешифровки — и танк становится ручным, товарищ старший лейтенант! — Петров ответил шуткой, которая ходила по УШОТ с легкой руки ее начальника, героя гражданской. Если блок дистанционного управления начинал «чудить», его можно было быстро вырубить «русским универсальным гаечным ключом». После этого его приводили на исходную «на рычагах» — ручном управлении.

Малыгин вопросительно посмотрел на Лебедева. Тот, неожиданно для самого себя, кивнул — и проверка в вопрос-ответ прошла положительно. И в тот же час на сцене показался новый персонаж — еще один лейтенант, на этот раз войск НКВД, по фамилии Снегирев.

— Кто такие? — ласково поинтересовался жизнерадостный толстячок в фуражке с голубым колышком. Новоприбывшие ощутимо напряглись. Кажется, НКВД они опасались всерьез. Хотя с другой стороны — им предстояло все доказывать по третьему разу, причем человеку из органов, а тут никаких нервов может не хватить. Но что делать — в РККА сейчас никто из командиров единолично ничего решить не мог по определению.