День ангела - [68]
Мне хотелось смеяться, но я спохватилась, испугалась того, что делаю, и начала плакать. А он ведь всегда любил, когда я плачу в постели: говорил, что ему становится только теплее.
– Ну, вот, моя детка! Да что ты вцепилась в свою рубашонку! Ты что, от меня прячешься?
Он скомкал, отбросил в сторону мою рубашку и начал покрывать все мое тело не поцелуями, а быстрыми яростными укусами, от которых я, не переставая плакать, в голос захохотала.
Дальше не помню. Может быть, я даже потеряла сознание на какие-то секунды. Не помню. Не знаю. Помню, что он лежал рядом, уткнувшись в мое плечо, и спал, громко всхрапывая. Он и раньше часто засыпал так. Я отодрала его от себя, он даже не почувствовал этого, и встала. Все пылало во мне: грудь, живот, ноги, руки. Я не шла, я летала по комнате, все время натыкаясь на предметы, как будто меня ослепили. Потом все-таки нащупала дверь в ванную и приняла душ, который был еле теплым. Завернулась в огромный халат, пахнущий его телом, и вернулась в комнату. Он спал, открыв рот. Я вспомнила Патрика, которого больше нет, и мне пришло в голову, что первый раз за все время нашей с Уолтером связи я могу не опасаться, что Патрик узнает, где я была и с кем. Эта мысль показалась мне такой дикой, что я застонала вслух, и тут он проснулся.
– Иди ко мне, – сказал он хрипло.
Как я все помню! И этот его хриплый заспанный голос, и то, как он приказывает: «Иди ко мне!»
– Довольно истерик, – добавил он.
Я прижалась к стене, замотала головой, тогда он легко вскочил и, очень худой, со своим пристегнутым к колену протезом, забегал, хромая, по комнате.
– Я приехал забрать тебя к себе. Ты станешь миссис Уолтер Дюранти.
Я и слышала, и не слышала его. Он, может быть, бредил.
– Жена умерла, я свободен. С Москвой тоже кончено.
– Большевики выгнали тебя? – пробормотала я.
Он покачал головой, лег поверх одеяла, накинул на ноги простыню и закурил.
– Большевики! – весь скривился от отвращения. – Стадо мародеров! Я терпел их, пока мне было удобно. Они платили мне. Да, я лгал. А твой Беккет не лгал. Он что, изменил этот мир?
Я начала одеваться. Он опять вскочил, обхватил меня обеими руками и опять бросил на кровать.
– Я ревную. Ты была хорошей женой своему парню. На Страшном суде повторю. Ты была ему хорошей женой. Ты старалась. Он тебя не заслуживал. Тебя нужно много любить, понимаешь? Не так, как твой Беккет, а много, подолгу. И часто. Почаще, почаще!
– Отпусти! – попросила я.
– Тебя отпустить? Ни за что. А с чем я останусь? Ты не забыла, что я одинок, как Иов?
– У тебя же есть сын, – вдруг вспомнила я, – ты мне сам говорил…
– А кто мне докажет, что это мой сын? – дернулся он. – Ведь ты ее видела?
Я промолчала.
– Она меня съела.
Я вспомнила, что эта московская домработница всегда вызывала в нем какой-то суеверный страх.
– Я удрал оттуда, а она приходит ко мне по ночам и пьет мою кровь. Сегодня мне снился полный таз крови, в который она бросает подушечки моих пальцев. Я чувствовал, как их отрезали. А ты говоришь, чтобы я тебя отпустил! Мне однажды сказали, что она погибла. Но я не поверил. Она вернулась через месяц и сказала, что это она так пошутила со мной. А потом приехала ее мать, совсем без зубов и вся серая. Катерина не впустила ее в комнаты, чтобы мать не испачкала там. Я дал ей денег, а через два дня Катерина сказала мне, что соседи ограбили мать из-за этих моих денег и задушили ее. Я не поверил. Я не верю ни одному ее слову. Когда из Парижа пришла телеграмма, что Клер умирает, я удрал. Но она пригрозила мне. Она сказала, что они все равно не оставят меня в покое.
– Они? Коммунисты?
– И коммунисты тоже.
Страх его сильно передавался мне, хотя я не до конца понимала, о чем он говорит.
– Чего ты боишься?
– Я ведь рассказывал тебе. Тогда, после войны, я приехал в Париж, и мы устроили общество сатанистов. Я тебе это говорил. Нас было много. Мы все повторяли, что не хотим жить, но мы боялись смерти. Поэтому мы стали поклоняться ему. Просили у него защиты. У нас были оргии, дикие пьянки… Он сильно помог.
Я быстро оделась и побежала к двери. Уолтер не удерживал меня, не шевелился: он пристально смотрел в угол. Мне показалось, что он видит там кого-то. Дверь была заперта, я начала возиться с замком.
– Мы женимся, да? Ты согласна? – глухо спросил он.
Я все не могла открыть этот проклятый замок!
– Мы можем венчаться в твоей русской церкви. Поедем в Париж, обвенчаемся там.
Наконец я открыла дверь и бросилась бежать по узкому темному коридору. Как добралась до дома, почти не помню. Я не смею даже думать о нем. Тем более жалеть или тосковать по нему.
Вермонт, наши дни
Через неделю Матвея Смита, чудом выжившего, очень больного молодого человека, перевели из реанимации в палату. Лежать в гипсе безотрадно для любого, но лучше лежать все же в гипсе, чем в тесном гробу под землею и слушать густые подземные звуки: то лавы, желавшей извергнуться с треском, то разных ископаемых. Впрочем, никто ведь не знает и самого главного: молчат ли там люди? А может быть, тоже вопят беспрестанно? Лежи там и слушай их грустные вопли. Нет, лучше уж в гипсе.
Беда была в том, что Матвей вдруг напрочь забыл, через что он прошел, чего избежал волей чуда, и начал терзать всю семью. Во-первых, он выгнал Сесиль, которая плакала. Хотел было выгнать и мать, но она так испуганно глядела на него своими преданными глазами, что Мэтью сказал: «Оставайся». Короче, остались и мать, и отец, а Сесиль, похудевшая за последнюю неделю, вошла в свою комнату, которую она делила с Бетси – влюбленной в театр, но скучной девицей, – и тут же заснула.
Роман Ирины Муравьевой «Веселые ребята» стал событием 2005 года. Он не только вошел в short-list Букеровской премии, был издан на нескольких иностранных языках, но и вызвал лавину откликов. Чем же так привлекло читателей и издателей это произведение?«Веселые ребята» — это роман о московских Дафнисе и Хлое конца шестидесятых. Это роман об их первой любви и нарастающей сексуальности, с которой они обращаются так же, как и их античные предшественники, несмотря на запугивания родителей, ханжеское морализаторство учителей, требования кодекса молодых строителей коммунизма.Обращение автора к теме пола показательно: по отношению к сексу, его проблемам можно дать исчерпывающую характеристику времени и миру.
В календаре есть особая дата, объединяющая всех людей нашей страны от мала до велика. Единый порыв заставляет их строгать оливье, закупать шампанское и загадывать желания во время боя курантов. Таково традиционное празднование Нового года. Но иногда оно идет не по привычным канонам. Особенно часто это случается у писателей, чья творческая натура постоянно вовлекает их в приключения. В этом сборнике – самые яркие и позитивные рассказы о Новом годе из жизни лучших современных писателей.
«…Увез ее куда-то любимый человек. Нам с бабушкой писала редко, а потом и вовсе перестала. Так что я выросла без материнской ласки. Жили мы бедно, на одну бабушкину пенсию, а она еще выпить любила, потому что у нее, Вася, тоже жизнь была тяжелая, одно горе. Я в школе училась хорошо, книжки любила читать, про любовь очень любила, и фильмов много про любовь смотрела. И я, Вася, думаю, что ничего нет лучше, чем когда один человек другого любит и у них дети родятся…».
Вчерашняя гимназистка, воздушная барышня, воспитанная на стихах Пушкина, превращается в любящую женщину и самоотверженную мать. Для её маленькой семейной жизни большие исторические потрясения начала XX века – простые будни, когда смерть – обычное явление; когда привычен страх, что ты вынешь из конверта письмо от того, кого уже нет. И невозможно уберечься от страданий. Но они не только пригибают к земле, но и направляют ввысь.«Барышня» – первый роман семейной саги, задуманной автором в трёх книгах.
Роман «Любовь фрау Клейст» — это не попсовая песенка-одногодка, а виртуозное симфоническое произведение, созданное на века. Это роман-музыка, которую можно слушать многократно, потому что все в ней — наслаждение: великолепный язык, поразительное чувство ритма, полифония мотивов и та правда, которая приоткрывает завесу над вечностью. Это роман о любви, которая защищает человека от постоянного осознания своей смертности. Это книга о страсти, которая, как тайфун, вовлекает в свой дикий счастливый вираж две души и разрушает все вокруг.
Полина ничего не делала, чтобы быть красивой, – ее великолепие было дано ей природой. Ни отрок, ни муж, ни старец не могли пройти мимо прекрасной девушки. Соблазненная учителем сольфеджио, Попелька (так звали ее родители) вскоре стала Музой писателя. Потом художника. Затем талантливого скрипача. В ее движении – из рук в руки – скрывался поиск. Поиск того абсолюта, который делает любовь – взаимной, счастье – полным, красоту – вечной, сродни «Песни Песней» царя Соломона.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
«В загородном летнем доме жили Филемон и Бавкида. Солнце просачивалось сквозь плотные занавески и горячими пятнами расползалось по отвисшему во сне бульдожьему подбородку Филемона, его слипшейся морщинистой шее, потом, скользнув влево, на соседнюю кровать, находило корявую, сухую руку Бавкиды, вытянутую на шелковом одеяле, освещало ее ногти, жилы, коричневые старческие пятна, ползло вверх, добиралось до открытого рта, поросшего черными волосками, усмехалось, тускнело и уходило из этой комнаты, потеряв всякий интерес к спящим.
Сборник повестей и рассказов Ирины Муравьевой включает как уже известные читателям, так и новые произведения, в том числе – «Медвежий букварь», о котором журнал «Новый мир» отозвался как о тексте, в котором представлена «гениальная работа с языком». Рассказ «На краю» также был удостоен высокой оценки: он был включен в сборник 26 лучших произведений женщин-писателей мира.Автор не боится обращаться к самым потаенным и темным сторонам человеческой души – куда мы сами чаще всего предпочитаем не заглядывать.
Сильна как смерть – это о ней, именно об этой любви. Для которой ничего не значит расстояние Нью-Йорк – Москва. И время. И возраст. И непрерывная цепь страданий. Но если сам человек после выпавших ему потрясений не может остаться прежним, останется ли прежней любовь? Действительно ли «что было, то и теперь есть», как сказано в Библии? Герои романа «Портрет Алтовити» видят, что всё в этой жизни – люди, события, грехи и ошибки – непостижимо и трагически связано, но стараются вырваться из замкнутого круга. Потому что верят – кроме этой, неправильно прожитой, есть другая, подлинная жизнь.