Демоны и ангелы российской политики лихих 90-х. Сбитые летчики - [103]

Ирина познакомилась с Немцовым в 1990 году. Борис стал очень громким молодым кудрявым губернатором в Нижнем Новгороде: «Мы сели на поезд (с Александром Любимовым), чего-то мы напились в ноль. Я чуть не проспала. И мы полуневменяемые — он меня притаскивает в кабинет — появляется Борька. И он так — раз! — на меня посмотрел, и я так понимаю, что взгляд самца, который в одну секунду определил: я не его баба. Да, он так — раз! — и я поняла: шансов нет — надо брать интеллектом. И я тоже по интеллекту вдарила, там все… Он заинтересовался. И потом он показывал — говорит: «Вот мы здесь землю раздали, поэтому с этого берега смотришь: все в субботу-воскресенье ковыряются — очень удобно бабам под юбки заглядывать прямо с другого берега». В общем, мы ржали непрерывно, непрерывно. Вот с этого началось наше знакомство. Потом уже — нам же не дали, «декабристам», зарегистрировать фракцию. Нас лупили все, поэтому подняли планку до тридцати пяти — у нас было двадцать пять. Вот так в неформате мы существовали, мы держались друг друга. Мы не ушли, мы даже к Чубайсу не ушли, и к Гайдару не ушли. Мы вот сами по себе. Этих же сами победили первый раз в жизни, одномандатники».

Потом, долгие годы, их имена будут писать через запятую: фурии русского парламентаризма Хакамады и плейбоя Бориса Немцова. Дошло до того, что любвеобильный Немцов в образе князя Милославского упрашивал Ельцина подарить Курильские острова японке Хакамаде! Доподлинно известно, что он предложил это, будучи губернатором, Наине Иосифовне Ельциной, когда они ездили по Волге на пароходе с четой первого президента. Тогда, на пароходе, Борис Николаевич вздохнул, посмотрел и говорит: «Не знаю, что там делать с этими островами…» На что Борис сказал: «Как что? Купаться, загорать». Тот говорит: «Я не про эти острова — я про Курилы». Тут Борису пришла идея, что надо губернатором сделать Хакамаду, и она с японцами договорится в два счета, острова будут наши, при этом инвестиции, бабки будут японскими. В общем, больше участия нет. Борис Николаевич внимательно посмотрел на Борю, перевел растерянный взгляд на Наину Иосифовну и сказал: «А кто такой Хакамада?» Тут уже вступила в свою роль Наина Иоси фовна, она говорит: «Слушай, Боря, ты что, не знаешь политика-женщину, у нас такая?..» Тогда он Коржакову поручил это сделать. Коржаков, конечно, тут же закрыл эту историю. И слава богу.

«Это как всегда… спецслужбы не любят хакамад, не любят людей с такими фамилиями. Понимаешь, была бы Иванова с голубыми глазами, долго в разведке — может быть, было бы и нормально. Поэтому тема была закрыта, но Боря все время обо мне думал. И когда он стал вице-премьером, то, конечно, они стали создавать…» — вспоминает несостоявшийся губернатор.

Политическое оформление союза плейбоя и Ирины произошло 29 мая 1998 года, когда на первом съезде коалиции «Правое дело» Борис Немцов, Борис Федоров и Ирина Хакамада стали официальными лидерами, а Анатолий Чубайс активно участвовал в процессе в качестве «главного менеджера». В конце концов это все выразилось в создании триумвирата Сергея Кириенко, Бориса Немцова и Ирины Хака-мады в отдельный блок с запоминающимся названием Союз правых сил.

Характерным по своему предательству России был документ «Правый манифест», ставший программой новоиспеченной либеральной коалиции, содержащий оценку событий недавнего прошлого. В нем отмечалось: «До 1991 года Советский Союз и с ним Россия по выбитой колее неумолимо катились в пропасть, и у коммунистического руководства страны не было ни сил, ни решимости, чтобы переломить тенденцию, приостановить движение по наклонной плоскости. Это сделали либералы. Посредством реформ они перетащили Россию в другую колею, колею рыночной экономики. И хотя новая дорога поначалу также пошла под уклон, даже более крутой, но впереди уже не пропасть, надежда на подъем. Рано или поздно она осуществится». После прочтения подобного избирателя, голосовавшего за СПС, хочется бить ногами.

Состояние общества метко и ловко зарисовывает писатель Эдуард Лимонов:

«11-го вечером я поехал на Пушкинскую площадь взглянуть на этих людей. Либералы и демократы собирались встретиться со своими депутатами и выразить протест по поводу ввода российских войск в Чечню.

Я испытывал, не скрою, злорадное, безграничное удовлетворение. Мне хотелось, чтобы пришли отряды ОМОНа и побили их хотя бы в четверть силы. Ведь они злорадствовали и урчали всякий раз, когда били «нас», «наших». Они урчали, когда впервые 23 февраля 1992 года тогда уже «их» демократический ОМОН измолотил нас на Тверской. Они радостно мурлыкали, когда 1 мая 1993 года нас били на Октябрьской площади. Они вопили «распни его! распни!» 3–4 октября прошлого года, когда в нас стреляли прямой наводкой, трассирующими, чтоб видеть.

И вот я пришел посмотреть, как бьют их. Испытать, пусть скромное, удовольствие.

Увы, в морозный вечер против толпящихся у памятника не выпустили откормленный ОМОН. Хорошо в сравнении с нами одетые бабы в шубах, у мужиков очки, очки и очень много носов, — эти люди яростно спорили вокруг микрофонов. Здесь и там я увидел, не веря глазам своим, «патриотические» лозунги. Один висел даже в ветвях дерева: «Берите себе суверенитета, сколько сможете. Е.Б.Н.». Жаргон газеты «Завтра» немедленно возобладал среди них! Надо же, они называют «своего» президента — ЕБН! Жаль, не дожил до этого часа «эпохи трепетный фитиль» — Сахаров. Дожил бы, умер бы на месте.