Демоны Хазарии и девушка Деби - [4]

Коровы продолжали щипать траву, и только подняли головы, услышав ругательство, прекратив на миг жевать, но затем опять уперли взгляд вдаль, работая челюстями.

«Напились?» – спросил мужчина, который спускался с шестом к воде. Имя его было – Ахав, кличка – «Белое поле». – «Следует пойти вдоль ручья, чтоб найти брод. День на исходе. Каждая минута дорога».

Шестеро парней, вооруженных луками и стрелами, пошли вверх по течению, оправляя за пазухами короткие ножи. Шли, примерно, пятнадцать минут, но ручей был все тем же глубоким и бурным. Был уже поздний час весеннего месяца Адара. Сумерки сгущались. Становилось облачно, прохватывал холод.

Женщины тщательно закутали больную шкурами и дали салат с яйцом под майонезом детям, которые прибежали по траве и уселись на край носилок поесть. Попросили хлеба. Женщину, которая прикасалась к Ханаану, звали Гила, вторую женщину – Мира. Имя больной – Елени. Гила, та самая, которую евнух спас из рук дикаря. Но все это не имеет значения, ибо, я думаю, женщины ненадолго останутся в этом повествовании.

Старшего мальчика, одиннадцати лет, звали Йосеф. Он был рыж. Младшего, черноволосого, шести лет, звали Иаков. Оба были принцами, сыновьями обедневшего хазарского графа. Вся группа двигалась к усадьбе этого графа, малой пяди земли на берегу лагуны Хазарского моря. Там мальчики должны были начать обучаться владению оружием и заняться изучением Торы, после того, как всю зиму изучали латынь, рисование и играли в бадминтон в каменном дворце королевства, где их мать была послом, а отец, граф, советником по медицине.

Прошло уже более часа, как мужчины растворились в сумерках.

«Что ж», – сказала Гила, – «заночуем здесь. Я начинаю готовиться к ночевке». Она извлекла шесты, на которых держались носилки, соорудила некое подобие шалаша и обтянула его шкурами, прося прощения у больной.

У входа в шалаш горел костер, на котором варилась фасоль с костями. В течение еще одного часа установилось безмолвие. «Где же мужчины?» – слегка забеспокоилась Гила.

Мальчик пошли пописать в ручей. «Что это за голос из глуби вод?» – спросил один другого, и они заторопились обратно. Тьма уже была настолько плотной, что они не заметили, как воды в ручье забурлили, взлетели в воздух небольшие камни и удивленные рыбы и опять упали в ручей.

Через несколько мгновений после того, как мальчики отдалились от ручья, вознеслась из вод влажная голова, покрытая черным покрывалом с огненно-багровыми полосами. Голова вперилась во тьму, видя все, и взгляд ее был устремлен на коров. Затем голова опять исчезла в глубине вод, которые перестали бурлить, и рыбы снова поплыли спокойно по течению.

Коровы, увидевшие черного монстра из вод, встали на дыбы, глаза их потемнели и расширились древним страхом, опустошившим их взгляд. Внезапно они превратились в двух мужчин с толстыми бровями, и лишь заплаты на их бородах напоминали, что они были коровами. Они неслышно, подобно движению луны в небе, приблизились к костру и вгляделись в женщин и детей.

Сварилась фасоль, и запах дразнил ноздри всех, сидящих вокруг костра. «Отличная еда», – сказали женщины, и добавили соли, и с осторожностью – перца.

«Где же мужчины?» – уже всерьез обеспокоилась Гила, которая не любила оставаться ночью в этих сомнительных местах вне Хазарии. Тут есть всякая нечисть, черти и зеленые вурдалаки, навевающие опасные грезы. Она почти ощутила на охватывающие ее шею когти, собирающиеся ее душить. Тут обитают змеи в черепах, совершающие черные дела по указке магических сатанинских сил, замышляющих колдовство и сглаз. Эй, где вы, мужчины, куда исчезли?

Ей особенно не нравилось то, что рассказали ей дети о странных шорохах из вод. Она-то знала, что означает этот голос из глуби. Это звуки, издаваемые дьяволом Самбатионом, родившимся в этих проклятых местах. Тут, на границе Хазарии, он живет и действует, заваривает дела с местными проклятыми бандами, приходит им на помощь в совершении их темных делишек после переговоров о величине оплаты, главным образом, подушно, то есть рассчитывается их душами. Тут он издает свой омерзительный, ужасный крик, от которого стынет в жилах кровь.

Каждый, кто заключает с ним сделку, обречен. Но омерзительные эти бандиты до такой степени жадны до алкоголя, что продаются ему с потрохами.

Глава вторая

Мужчины вернулись. Потрясенные, ковыляющие, лишившиеся одного топора в столкновении со странными речными черепахами, которые набросились на них по ситалу с наступлением темноты и перекрыли дорогу назад.

Они шли в этой пронизывающей холодом тьме, в злости ударяя ногами по травам, обескураженные, молчаливые, Именно сейчас, побежденные, униженные, они ощущали, насколько молоды и неопытны.

Ручей виделся им неодолимым по всей своей длине, во всяком случае, на протяжении пяти километров, которые они прошли с места, где оставили носилки, женщин и детей, принцев Йоселе и Янкалэ.

По дороге они довольно долго задерживались, измеряя глубину ручья в попытках найти место перехода и удивляясь отсутствию такового. Везде воды были глубоки и бурны, и сама река была неодолимо широка.

Это явно было противоестественно и необычно. Ведь, по сути, это был ручей. Не река. Черепахи хлынули неожиданно, поражая угрожающим дыханием в тот миг, когда парни решили вернуться, ибо густая тьма внезапно упала с высот. Черепахи были огромны, вышли из вод и напали на шесть мужчин, быстрые и увертливые, что вообще не характерно для черепах. Две из них были расколоты боевыми топорами с двумя лезвиями. Стрелы же вовсе не помогли. Но когда черепахи опять и опять были опрокинуты на спины, и в мягкие их брюха вонзились металлические острия копий, издали они хриплые крики, и новые полчища черепах выползли из глуби вод, так, что образовалась стена из них, преграждающая мужчинам путь назад.