Демоны Антарктоса - [2]

— Только не бей меня больше. Я мог бы разрубить эту фоссилию[1].

— Меррилл, ветка пролежала в огромном ледяном кубе миллион лет. Я думаю, она…

— Знаешь, возможно, она не такая древняя. И ты наверняка путаешь Антарктиду с Арктикой. Антарктида — континент… Подо льдом есть земля.

— Клянусь, я…

— Что?

— Небо!

— Господи… Что происходит?

— Меррилл?

— Заверни эту фоссилию, а я возьмусь за другую сторону. Привяжи покрепче!

— Не выходит! Меррилл!

— Эйми?

— Я не вижу тебя сквозь снег!

— Я здесь!

— Я ничего не вижу.

— Брось фоссилию. Иди на мой голос!

— А что это за шум?

— Не обращай внимания. Где ты?

— Меррилл, я… ой!

— Эйми? Продолжай говорить, чтобы я мог тебя найти! Эйми? Эйми!

СМЕЩЕНИЕ

Глава 1

Ангуте становилось все страшнее с каждым новым ударом весла, который уносил его каяк, сделанный из кости и кожи тюленя, в просторы Северного Ледовитого океана. Его воды были до странности спокойными. Мышцы охотника сводило судорогой, но не от холода. Он трясся от мучительного напряжения, ожидая, что с минуты на минуту из глубины поднимется кит. Кит, которого нужно убить. В пятьдесят семь лет справиться с шестидесятифутовым горбуном, а затем отбуксировать тушу к берегу было очень непросто, но Ангута не думал об этом. Мечта его жизни должна исполниться — это все, что его волновало.

Рукой в перчатке он стиснул копье с костяным наконечником, не обращая внимания на боль в артритных пальцах. Когда же чудовище всплывет на поверхность? Ангута три дня гнался за ним, питаясь только копченым лососем. Если он не убьет горбуна сейчас, ему придется вернуться с пустыми руками. А затем снова отправиться в одинокое плавание вдали от родных берегов. Нет, только не это.

— Плыви ко мне, кит, — пробормотал он сквозь толстый шарф, прикрывавший рот. — Плыви, я окажу тебе честь, подарю быструю смерть.

Ангута знал, что если он с первого удара попадет в глаз, копье проникнет в мозг и гигант умрет мгновенно. В противном случае животное потащит каяк за собой, и начнется многочасовое сражение. С одним гарпуном на морского зверя охотились только инуиты, и Ангута оставался единственным мужчиной в племени, который еще не добыл своего кита, хотя каждый год, с тех пор как ему исполнилось девятнадцать, выходил в море в поисках добычи. Он проклинал себя за то, что нашел, должно быть, самого крупного горбуна во всем океане. Ангута надеялся, что ему попадется неопытный двухлеток, которого совсем недавно пестовала заботливая мамаша, а вместо этого наткнулся на матерого самца, возможно, своего ровесника.

Утешало одно — он совсем не мерз. Шкуры, которые испокон веков спасали инуитов от холода, — карибу, медвежья и тюленья — укрывали охотника с головы до пят. Кроме того, за долгие годы бесплодной охоты Ангута убедился в пользе многих вещей, привезенных на Аляску европейцами, поэтому под мехом были непромокаемый костюм и термобелье военного образца. Глаза защищала маска, которая не только согревала кожу, но благодаря темным стеклам приглушала ослепительное сияние солнца на льду.

Он окинул взглядом гладкую поверхность воды, в которой, как в зеркале, отражалось небо, но не заметил ни малейшего движения. Его мысли унеслись вслед за парящими облаками. Ангута представил, как его жена Элизабет, француженка из канадского Квебека, кормит собак. Когда-то подобный брак считался большой редкостью, но теперь многое изменилось. А поначалу Ангуты сторонились, не могли простить, что он женщинам своего племени предпочел чужую. Однако неприязнь сородичей Ангуты не помешала им с Элизабет произвести на свет пятерых детей, и теперь у них семеро внуков. Ангута отчаянно скучал по семье и жалел, что их нет рядом и они не охотятся на кита вместе. Почему бы и нет? Его женитьба и дети-полукровки — разве это не нарушало обычаи его народа? Одним обычаем больше, одним меньше…

Глава 2

Глядя на флягу, которую он держал в руках, Дмитрий пожалел, что в ней вода, а не водка. Но желание почувствовать на языке чистый жар спиртного сразу же пропало. А ведь еще год назад все было иначе… К тридцати семи годам Дмитрий понял, что стал законченным алкоголиком. Кого могло это удивить в России, где люди от пьянства мерли как мухи? Наверное, каждый третий русский отдавал богу душу, зажав бутылку в руке, и Дмитрий Ростов смирился с тем, что его ждет такая же судьба… пока не встретил ее. Вику. Викторию Петрову.

— Дима, иди сюда, посмотри!

— Иду, Вика! — крикнул Дмитрий, пробираясь по каменистому берегу.

Изогнутую луком бухту Вадима окружали отвесные скалы. За ними начиналась бескрайняя тундра. Подобных мест, настоящих медвежьих углов, куда люди могли добраться только в середине короткого лета, на Карском море было великое множество.

Обогнув большой камень, Дмитрий чуть не столкнулся с Викторией; их лица почти соприкоснулись, и он пожалел, что этого не случилось. Она была в красной парке и плотных брюках. Ведь даже в июле ледяной воздух здесь жалил кожу — еще бы, они находились в доброй сотне миль севернее Полярного круга.

Удивленная неожиданным появлением Дмитрия, Виктория отшатнулась и, споткнувшись о камень, вскрикнула и потеряла равновесие.

— Вика!