Демон воздуха - [6]

Однако лишь взгляда мне оказалось достаточно, дабы убедиться в том, что хозяин раба имеет весьма и весьма слабое представление о ценности денег.

Вид невольника не внушал восхищения. Всю ночь он не смыкая глаз бодрствовал в храме, после чего был опоен священным зельем. В полночь его обрили, а красивую одежду, выданную ему накануне вечером, отняли на рассвете, когда лицо уже отмыли и все тело вымазали мелом для придания ему смертельной бледности. Теперь он дергался и нервничал, вздрагивал даже от нежного голоса омывавшей его женщины. Он больше не походил на танцовщика, которым когда-то являлся, и, хотя нанесенный на его кожу мел скрывал все шрамы и царапины, один физический недостаток бросался в глаза сразу же — смешные оттопыренные уши, напоминавшие расправленные крылья.

Времени на разговоры не было, и каждый из нас занял свое место в процессии, но по дороге я внимательно наблюдал за жертвой. Он понуро брел, не реагируя на слова неугомонно болтавшей старухи, шедшей с ним бок о бок, и смотрел только под ноги.

В Коатлане он уныло принял обсидиановый меч и щит, но так и не воспользовался ими. Кстати, в этом не было ничего удивительного: некоторым священное зелье придавало невиданной прыти и храбрости раненого ягуара, но никто никогда не мог сказать заранее, как поведет себя опоенный человек. Зато, когда мы с Рукастым привели невольника обратно к хозяину, вдоволь наслушавшись насмешек и издевок от нападавших воинов, меня поразило безразличие, с каким молодой торговец расстался со своим выкупом. Ведь такого количества одежды мне бы, например, хватило не меньше чем на два года.

Приход пейналя положил конец потешной битве, и с этого момента началось шествие к подножию Большой Пирамиды, где посреди огромной толпы восседал сам император, наблюдавший за тем, как бог войны получает то, что ему причитается.

Наш раб вместе с остальными участвовал в представлении — четыре раза обежав вокруг пирамиды, он смиренно встал в цепочку у нижних ступенек. Он безмолвно наблюдал, как пейналь поднимался по ступенькам, а принесенный сверху бумажный змей торжественно сжигается. Он не проронил ни звука, когда пейналь снова сошел вниз, чтобы показать лик бога войны жертвам, перед тем как повести их навстречу смерти на вершину пирамиды.

И только на пути наверх все пошло вкривь и вкось.

Сияющий Свет, жертва и старая банщица шли рядом бок о бок, мы с Рукастым следовали за ними. Я все никак не мог оторвать глаз от этих смешных ушей. Старушка вдруг сделалась молчаливой, зато торговец вовсю продолжал болтать:

— Ну уж теперь недолго осталось. Как я завидую тебе! Тебя ждет «цветистый путь смерти». Ты будешь танцевать перед Солнцем и потом вновь родишься в облике колибри или бабочки! Вот я провожу свои дни в мирской суете, словно индюшка в поисках зерна, а когда умру, то, как и все несчастные души, сойду в Долину Смерти. Но ты…

— Что-то я с трудом представляю, как он несет паланкин Солнца, — буркнул Рукастый. — По его тощему хребту можно до двадцати сосчитать. Хоть бы он держался бодрее, что ли. Но нет же, прямо совсем скис. И где такого нашли? Я-то думал, торговцы народ более привередливый… Ой, смотри! Куда это он?

Раб обвел нас вокруг пальца. Он побежал не прямо вниз, где попал бы в наши объятия, а рванул наискосок. Он уже проскочил ступенек десять, прежде чем мы с Рукастым спохватились.

Молодой торговец как ни в чем не бывало продолжал подниматься, предвкушая сладость приятного момента, и даже не заметил, что его подношение богу «сделало ноги». Старушка-банщица, застыв на месте, растерянно смотрела вслед своему подопечному.

— Эй ты! А ну вернись!.. — взревел Рукастый, бросаясь вдогонку за жертвой.

Мы неслись по узким ступенькам вприпрыжку, и если богам присуще чувство юмора, то кто-нибудь из них наверняка смеялся. А между тем наш раб вдруг остановился и свесился вниз между двумя каменными столбцами.

Я понял, что он собирается прыгнуть.

— Эй вы все! Послушайте меня! — крикнул он, словно раскинувшийся внизу огромный город мог услышать его. — Большая лодка… Большая-пребольшая лодка!.. Остерегайтесь большой лодки!

— Постой! — воскликнул я в отчаянии.

Ну что я мог сказать человеку, который собирался умереть? Я пытался разглядеть выражение его лица, но на фоне вечернего неба и сверкающего в предзакатных лучах озера он был просто тенью с огромными ушами.

— Не вздумай прыгать! Ты предназначен для бога войны. Ты же слышал, что сказал твой хозяин, — к утру ты попадешь в солнечную свиту!..

Тогда невольник повернулся ко мне и, шагнув назад, застыл на самом краю пропасти.

— Это ложь, — спокойно и невозмутимо произнес он. — Омовенные рабы снисходят в Долину Смерти, как и все остальные. — Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами. — Только поведайте об этом старику, — добавил он.

Я бросился вперед в надежде схватить его за ноги — даже сам чуть не перелетел через край, когда приземлился там, где он только что стоял. Но он уже сделал свой последний шаг и теперь лежал переломанный далеко-далеко внизу.

Глава 3

Иногда я затрудняюсь припомнить, сколько всего случилось с тех времен, когда жрецы приносили свои жертвы богам на вершине Большой Пирамиды. Теперь эти старые устои, несомненно, кажутся немыслимыми и варварскими, и люди все гадают, как такое могло происходить и почему многие и многие, подобные рабу Сияющего Света, принимали смерть от кремневого ножа огненного жреца.