Демон страсти - [34]

– Пусть это достанется тому, кто умеет ценить.

В тот момент такой уход казался ему очень эффектным. Теперь, после долгих часов раздумий, слова, сказанные напоследок, выглядели совсем не остроумными.

«Я был груб», – признался он себе.

Нет оправданий. Взрослый мужчина должен уметь смирять возбужденную плоть. Этим человек отличается от животного. Мужчина вышел из пещеры и научился достойно принимать отказ женщины.

Она не должна была позволить мне зайти так далеко.

Нет, не должна. Но рассудок твердил ему, что Кирстен не имела намерения довести все до предела, а потом отказать. Она хотела и ждала его так же, как и он ее, и дело не в том, что чувственность лишь на время завладела волей Кирстен. Что-то более серьезное, чем глупый каприз, заставило женщину передумать в последнюю минуту. Какая-то мысль. Или чувство.

Не правда, что мне нужен был только секс,. Совсем не так. Я люблю ее.

Может быть, в этом случае следовало бы проявить терпение и понимание, а не взрываться, как динамит?

Удачное сравнение, Норт.

Он снова сел и стал смотреть, как волны набегают на берег. Эта переливающаяся беспокойная рябь была похожа на его чувства, которые бурлили и не находили выхода. Наверное, можно хотя бы частично объяснить отвратительное поведение сегодняшней ночью, если смотреть на его поступки как на поступки влюбленного человека. Как же это нелегко – любить!

Когда-то давно он читал о людях, которые умели любить на расстоянии, никогда не выражая своих чувств общеизвестными способами. Приятно думать, что некоторые потомки Адама были настолько возвышенны и благородны. Но Рэйлан не верил, что это возможно.

Сексуальность была неотъемлемой частью его индивидуальности. Как отпечатки пальцев, как форма бровей, цвет глаз, походка или голос. Сексуальность нельзя обуздать. Он любит Кирстен Рамм всем своим существом, в самой сердцевине которого заключен половой инстинкт.

Но неужели у нее всегда будут находиться причины для беспокойства, когда дело коснется этого?

В чем же загвоздка? Физически она в порядке. У нее совершенное тело для любви. Может быть, все намного проще: до сих пор любит Чарльза Рамма? Он воплощал собой представления Америки о красивом и бесстрашном мужчине. У него были обворожительная улыбка и магнетическое обаяние. Он был богат и знаменит. Нет ничего удивительного в том, что Кирстен от него без ума.

Но прошло два года со дня его само.., со дня его смерти. Кирстен готова полюбить другого мужчину, знает она об этом или нет.

Итак, Рэйлан стоял перед выбором: признать себя побежденным и уйти, оплакивая свое разбитое сердце, или остаться, чтобы вернуть к жизни Кирстен, докопаться до причины ее неприязни к сексу и избавить любимую от страданий, пусть даже ценой собственной жизни.

Он встал и стряхнул с себя песок. Взбегая по лестнице на террасу, Рэйлан неожиданно вспомнил слова своего агента, предупреждавшего как-то перед съемками одной картины:

– На твоем месте я бы не стал звонить продюсеру, Рэйлан. Эта картина не для тебя. Даже если он даст тебе роль, ты провалишь ее и испортишь себе карьеру.

Но он был полон решимости не только получить роль, но сделать из картины настоящий хит.

И Рэйлан добился и того и другого.

Кирстен сидела, поджав под себя ноги, на кожаном диванчике темно-синего цвета, когда Рэйлан, приняв душ и переодевшись, вошел в кабинет и сел рядом. Безо всяких околичностей, даже без «доброго утра», он тут же сказал:

– Вам следовало бы влепить мне пощечину. Она взглянула на него серьезно и грустно.

– Я думала об этом.

– Почему бы сейчас не нагнать упущенное?

– Это не в моем стиле.

– Ну давайте же. Врежьте мне разок. Может, вам станет легче.

На припухших губах дрогнула тень улыбки. Кирстен покачала головой.

– Сомневаюсь.

– Вы примете мои извинения?

– За что?

– За то, что орал на вас, как какой-нибудь беспризорник, которому не подали доллар.

Ее серьезное лицо наконец осветила печальная улыбка.

– Я приму ваши извинения, если вы примете мои.

– За что?

– За.., за такой конец.

– Я прощаю вас, – сказал он и тихо добавил:

– Но не знаю, смогу ли забыть.

– Да, забыть труднее всего.

– Я не хочу забывать, Кирстен. Я хочу помнить ваши ласки. – Рэйлану показалось, что от этих слов ей стало неловко, и сменил тему. – Мы обменяемся извинениями баш на баш, идет? – Идет.

Они торжественно пожали друг другу руки.

– Над чем вы работаете и почему здесь?" – Он заметил на диванчике судебный бюллетень, в котором Кирстен сделала несколько пометок.

– Над последней главой.

– Есть какие-то трудности? Она вздохнула так, будто вынуждена говорить о том, о чем предпочла бы молчать.

– У меня не выходит ни единого предложения, как только я сажусь за написание этой главы.

– Вы вкладываете в это слишком много эмоций. Поэтому трудно быть объективной.

– Наверное, так.

Она выглядела такой маленькой и беззащитной. Фиолетовые тени легли вокруг глаз, отчего голубизна их стала еще ярче, а бледность лица заметнее. Хрупкость ее тела и ранимость ее души заставляли Рэйлана чувствовать себя животным. Тем более что ему еще предстояло подвергнуть Кирстен тяжким испытаниям, прежде чем она забудет мрачную тень прошлого.