Демон - [11]
Все хорошо, он улыбнулся. Никто не пострадал.
Как вас зовут? Склонив голову набок, она смотрела на Гарри, слегка приоткрыв губы.
Гарри. Гарри Уайт, он улыбнулся, глядя на нее в упор.
А я Джина. Джина Логан. Когда-то Джина Мерретти, но это было давно и неправда, она взмахнула рукой. Можете называть меня Джина.
Рад познакомиться, Джина, он кивнул, улыбнувшись.
Гарри, она лукаво взглянула на него, очень даже неплохо.
Спасибо, рассмеялся он.
Может быть, потанцуем, Гарри? Пойдем.
Окей, почему бы и нет? Он пожал плечами, потом положил ладонь ей на спину и повел танцевать.
Реакция Гарри на Джину была рефлекторной, как у собаки Павлова, его наметанный взгляд тотчас же оценил все ее достоинства и недостатки. Ей было, наверное, уже за сорок, не сильно за сорок, но она выглядела моложе, как минимум лет на пять, может быть, даже больше, хотя сейчас она явно перебрала со спиртным, что не могло не сказаться на внешности. В общем и целом дамочка ничего так, вполне привлекательная – ее левая ладонь прижималась к его затылку, влажная, теплая и живая – и он с одобрением разглядывал ее бюст, ту его часть, что виднелась над низким вырезом платья. Он попытался проникнуть взглядом в темноту в ложбинке между ее грудями, но не сумел, и подключил воображение и опыт, чтобы мысленно сконструировать их округлую, тяжелую полноту и красновато-коричневые соски посередине. Лет двадцать назад она была горяченькой итальяночкой – его ладонь прижималась к ее голой спине, ее черные волосы легонько касались его щеки – и глаза у нее до сих пор очень даже, и задница тоже – и, Госссподи, ее штучка так и пылает, когда трется о его промежность, перемещаясь от одного бедра к другому. Он ощущал у себя на шее ее обручальное кольцо, холодную металлическую гарантию безопасности – он знал, что где-то между этих сочных роскошных сисек прячется пара коротких черных волосков, которые он с удовольствием выдернул бы зубами – ты хорошо танцуешь, она взглянула на него, прикрыв глаза и приоткрыв губы, мне нравится, как ты двигаешься – он мог бы чуть расстегнуть молнию у нее на спине, скользнуть рукой вниз, ей в трусы, к этой заманчивой круглой заднице, просунуть ладонь между ее ягодиц и почувствовать мелкие капельки пота, почувствовать, как ее задница трется о его руку, когда он прижимает ее к себе – с тобой легко и приятно. Ты прекрасный партнер. Мой муж не танцует. Раньше – да, иногда. Теперь нет. Говорит, он и так устает. Наверное, много работает (не так много, как мой собственный член). Но иногда надо и отдыхать, развлекаться, в ее взгляде читался все тот же открытый призыв, если ты понимаешь, о чем я. Он с улыбкой кивнул, понимаю. И кто знает, чем он там занимается в Поукипзи? (ПОУКИПЗИ! Я тихо хренею!) Что он там делает? Вопрос был задан с искренним любопытством. У него бизнес. Всегда только бизнес.
Музыка резко умолкла, и Гарри понял, что у него встало. Он ничуть не смутился, но это не та вечеринка, когда можно затащить телку в кладовку или в подвал и по-быстрому трахнуть, к тому же он и не любит по-быстрому, это занятие для прыщавых подростков, однако спиртное ударило в голову, и возбудившийся член настоятельно требовал к себе внимания, и в голове промелькнула картина: задний двор, большое тенистое дерево. Он извинился и высвободил руку из ее ладоней. Я на минуточку, сейчас вернусь. Он заперся ванной, умылся холодной водой. Может, стоит засесть в холодную ванну, ха-ха. Он вытер лицо, посмотрел в зеркало, глянул на свою промежность и снова уставился в зеркало. Вроде бы все под контролем. Госссподи, уж я бы ей засадил.
Он вернулся в комнату, пару секунд постоял у двери, ища взглядом Джину. Вот она, в дальнем углу, с кем-то беседует. Она стояла к нему в профиль, и свет как будто мерцал на ее округлой заднице. Он шагнул было к ней – хуй стоит, совесть спит, – но развернулся, подошел к бабушке и сел рядом с ней.
Как настроение, бабуль?
Настроение бодрое, внучек. Я замечательно провожу время. Приятно встретить старых друзей и посмотреть, как веселится молодежь.
Молодежь это ты? Он улыбнулся, краем глаза поглядывая на Джину и размышляя, не попросить ли у нее номер телефона на будущее. Хотя сначала хотелось бы разобраться, кем Джина приходится хозяевам дома, и кто может узнать, если Гарри все-таки заберется к ней в трусы, и чем это чревато. Возможно, его папа с мамой умрут от стыда, и…
Пойдем потанцуем, Мэй, это мой танец. Давний бабушкин друг с поклоном протянул ей руку.
Хорошо, Отто, если ты так настаиваешь. Но сначала меня надо как-то поднять с этого стула. Отто тянул, Гарри толкал, и все дружно смеялись.
Гарри наблюдал за их танцем, не забывая иной раз посматривать в сторону Джины. Он улыбался и сиял изнутри, глядя на бабушку с Отто, их движения были немного скованы возрастом, но в них сквозило величественное благородство, когда они танцевали друг с другом и со своими воспоминаниями.
Он смотрел на них и улыбался, но взгляд упорно и неотвратимо тянуло к Джине, пока танцующие не превратились в смазанное пятно где-то на периферии зрения, и весь его разум как бы озарился бликами света, что отражались от Джининой задницы и груди, когда она – Госссподи, она не только чья-нибудь дочь, а наверняка еще и чья-нибудь мать. Нет, так не пойдет. Плохие новости, парень. Оставим всю эту хрень на потом. Представь, что будет с родителями. Это их точно убьет. Даже не думай! Забудь!
"Реквием по Мечте" впервые был опубликован в 1978 году. Книга рассказывает о судьбах четырех жителей Нью-Йорка, которые, не в силах выдержать разницу между мечтами об идеальной жизни и реальным миром, ищут утешения в иллюзиях. Сара Голдфарб, потерявшая мужа, мечтает только о том, чтобы попасть в телешоу и показаться в своем любимом красном платье. Чтобы влезть в него, она садится на диету из таблеток, изменяющих ее сознание. Сын Сары Гарри, его подружка Мэрион и лучший друг Тайрон пытаются разбогатеть и вырваться из жизни, которая их окружает, приторговывая героином.
Может ли человек жить, если, по мнению врачей, он давно уже должен был умереть? Можно ли стать классиком литературы, не получив высшего образования и даже не окончив школы? Можно ли после выхода в свет первой же книги получить мировую известность? Хьюберт Селби на все эти вопросы ответил утвердительно. Став инвалидом в 18 лет, Селби не только остался жить вопреки всем прогнозам врачей, но и начал писать книги, которые ставят в один ряд с произведениями Германа Мелвилла и Джозефа Хеллера.Роман «Глюк» — это шокирующее повествование от лица террориста, вполне вероятно, виртуального.
Здесь все подчинено жесткому распорядку, но время словно бы размазано по серым казенным стенам. Здесь нечего делать, кроме как вспоминать и заново переживать события своей прошлой жизни, оставшейся за дверью. Здесь очень страшно, потому что ты остаешься наедине с человеком, которого ненавидишь – с самим собой… «Комната» (1971), второй роман Хьюберта Селби, не был оценен критиками по достоинству. Сам автор утверждал, что эта книга является наиболее болезненной из когда-либо написанных им и признавался, что в течение двух десятилетий не мог заставить себя перечитать ее.
«Последний поворот на Бруклин» Хьюберта Селби (1928) — одно из самых значительных произведений американской литературы. Автор описывает начало сексуальной революции, жизнь низов Нью-Йорка, мощь и энергетику этого города. В 1989 книга была экранизирован Уди Эделем. «Я пишу музыкально, — рассказывает Селби, — поэтому пришлось разработать такую типографику, которая, в сущности, не что иное, как система нотной записи». В переводе В. Когана удалось сохранить джазовую ритмику этой прозы. «Смерть для меня стала образом жизни, — вспоминает Селби. — Когда мне было 18, мне сказали, что я и двух месяцев не проживу.
Максим Смирнов ничем не отличается от среднестатистического человека. Он живет, ходит на работу и… мечтает найти истину. В своих поисках Макс сталкивается с разными по своей сути и масштабам проблемами◦– скукой на корпоративе, затруднениями в бизнесе, ночными кошмарами, вирусной пандемией и тайными планами вездесущей мировой элиты. Будут ли неоднозначные методы, к которым прибегает герой, оправданными? Или же все жертвы окажутся напрасными? Комментарий Редакции: Современно, актуально и остро – книга Дмитрия Дэвида заставляет задуматься о насущном, не упуская второстепенного.
Свод правил, благодаря которым преступный мир отстраивает иерархию, имеет рычаги воздействия и поддерживает определённый порядок в тюрьмах называется - «Арестантский уклад». Он един для всех преступников: и для случайно попавших за решётку мужиков, и для тех, кто свою жизнь решил посвятить криминалу живущих, и потому «Арестантский уклад един» - сокращённо АУЕ*.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.
У околофутбольного мира свои законы. Посрамить оппонентов на стадионе и вне его пределов, отстоять честь клубных цветов в честной рукопашной схватке — для каждой группировки вожделенные ступени на пути к фанатскому Олимпу. «Анархо» уже успело высоко взобраться по репутационной лестнице. Однако трагические события заставляют лидеров «фирмы» отвлечься от околофутбольных баталий и выйти с открытым забралом во внешний мир, где царит иной закон уличной войны, а те, кто должен блюсти правила честной игры, становятся самыми опасными оппонентами. P.S.
В провинциальном городе все чаще стали нападать на так называемую «гопоту» – парней в штанах с «тремя полосками» с пивом и сигаретой в руках, бродящих по кабакам, занимающихся мелким разбоем, живущих без царя в голове. Известны организаторы этих «зачисток» – некие RASSOLNIKI. Лидеры этой группировки уверены – гопота это порождение Советского Союза и она мешает встать на ноги новой стране. Особенно гопота во власти, с которой RASSOLNIKI планируют бороться далеко не маргинальным методом.Тем временем в город приезжает известный журналист Александр Рублев, ему поручено провести расследование и сделать о RASSOLNIKах материал.
Жизнь, увиденная сквозь призму восприятия ребенка или подростка, – одна из любимейших тем американских писателей-южан, исхоженная ими, казалось бы, вдоль и поперек. Но никогда, пожалуй, эта жизнь еще не представала настолько удушливой и клаустрофобной, как в романе «Неоновая библия», написанном вундеркиндом американской литературы Джоном Кеннеди Тулом еще в 16 лет. Крошечный городишко, захлебывающийся во влажной жаре и болотных испарениях, – одна из тех провинциальных дыр, каким не было и нет счета на Глубоком Юге.
Искусство требует жертв. Это заезженное выражение как нельзя лучше подходит к работе Митци, профессионального звукомонтажера-шумовика, которая снабжает Голливуд эксклюзивным товаром – пленками с записями душераздирающих криков и стонов, умоляющих всхлипываний и предсмертных хрипов. У этой хрупкой женщины тяжелая работа и полным-полно скелетов в шкафу, и потому ей хочется, чтобы ее хотя бы на время оставили в покое. Но в покое ее не оставят. Ни алчные голливудские продюсеры. Ни свихнувшийся от горя отец, чья дочь бесследно исчезла несколько лет назад. Ни правительственные агенты, убежденные в существовании той самой, единственной и смертельно опасной, пленки…