Демон с соседней улицы - [42]

Кафе взорвалось хохотом, рукоплесканиями, и меня буквально завалили комплиментами. Менеджер зала торжественно объявил, что весь наш заказ сегодня за счёт заведения, и умолял заходить почаще. Ну мы, по идее, и так здесь едва ли не самые постоянные гости, но всё равно приятно.

– Могу ещё почитать про пожилую цыганскую гадалку с четырьмя классами образования, принимает клиентов в одиннадцатикомнатной квартире на Фрунзенской набережной в Москве. Полиция разводит руками, но богатые идиоты стоят в очереди к хитровыделанной тётке с картами Таро на полгода вперёд.

Менеджер зала неуверенно замотал головой и отвалил. Впрочем, он тихо подкатился через полчаса и попросил телефон гадалки. Я бы дал, но Альберт не позволил.

Жаль, цыганская мафия под православным соусом – тоже наш проект. Именно поэтому ни один батюшка не может прогнать цыганок-вымогательниц с детьми от своего храма. Всё договорено, поделено на сферы и оплачено безналом.

Домой вернулся к вечеру, трезвый, даже принёс игрушку ребёнку – резиновую летучую мышь со зверским оскалом клыков. Захария был в полном восторге, пожевал дёснами её крылышко и бил мышью по спинке кровати, чтоб пищала. Мышь.

Азриэлла, с моего разрешения (хотя чего врать-то, когда она его спрашивала?), отправилась на часок в Пекло к маме. Я растянулся на диване, включил «кухонный сериал» и, потягивая успокаивающий коктейль собственной рецептуры (пол-литра коньяка, сто грамм водки, сто грамм соляной кислоты, столовая ложка семидесятипроцентного уксуса, щепоть серы, сырой желток – взболтать в колбе, но не смешивать. Попробуйте!), наконец-то смог расслабиться.

Это было тихое наслаждение – приятно ноющие мышцы, мягкий отсвет экрана, плоские шутки актёров, плюс согревающий коктейль с плавным уклоном в сон. Захария мирно сопел у себя, моя жена опаздывала уже на час, всё было бы просто чудесно, если бы не… всего одна короткая эсэмэсочка, чуть было не заставившая меня откусить край толстостенной медицинской колбы:

«Завтра в пять вечера. Толст.».

Это значит Толстый, а не Толстой. Матёрый человечище, граф Лев Николаевич мне по мобильной связи не пишет, как вы сами понимаете, он всё ещё лишён такой возможности. Ну а Толстый, ох…

Это мой, можно сказать, школьный приятель, в человеческом облике тянет где-то на сто восемьдесят – двести килограммов, работает на хлебном месте в полиции, ну и среди судейско-прокурорской братии свой в доску. По сути, довольно беззлобный демон, на своих бросается редко, если кого и придавит, то разве что только по пьянке.

Беда в том, что напивается он редко, но в хлам! И непременно в моей компании. Отказы не принимаются по факту. Больной, устал, занят, жена не пускает, белая горячка, сошёл с ума, уехал в другой город, лежу в коме, умер на фиг – ему без разницы!

Он меня выкопает, оживит, напоит, поговорит за жизнь, убьёт, закопает снова, спляшет на моей могиле, а через год-два-пять-десять вернётся сюда с цистерной львовской водки и выкопает меня снова. Сбежать не получится, чего я только не пробовал, но спрятаться от доброго Толстого демона не получалось ни разу.

– Дорогой, что-то случилось? – Нежданно вернувшаяся к утру жена нашла меня в состоянии глубокой депрессии. – Ну прости, прости, нам с мамой о стольком надо было поговорить… Захария в порядке?

Я тихо кивнул.

– Ты представляешь, а в нашу бывшую квартиру заселили новых жильцов. Собственно, одного жильца. Так вот, этот здоровяк-демон построил по струнке всех соседей, все бабки у подъезда теперь метут перед ним дорожку хвостами, он провёл к дому отдельную трубу с нашего химкомбината, сам себе качает спирт, и у него такие связи-и… А ещё… ты удивишься… он… тебя… знает!

– Я его тоже. Это Толстый.

Счастливо щебечущая Азриэлла молча опустилась на диван и прикусила язычок.

Она помнила, как после наших последних посиделок меня прикатили домой мелкие бесы в пустой шине от КамАЗа. А лет тридцать назад моё тело было сброшено к нам во двор на догорающем парашюте. Все варианты перечислять не буду, рисуйте себе самые смелые и кровавые фантазии, не ошибётесь.

– Тебе нельзя больше с ним пить.

– Я знаю.

– У нас ребёнок.

– Угу.

– Малышу нужен живой отец.

Я вздохнул. Она тоже. Никто ни с кем не спорит, все и всё понимают. Просто сделать ничего невозможно. Толстый заставит меня выпить и за здоровье ребёнка, так что сдохнуть придётся по-любому.

– Может быть, Альберт тебя как-то прикроет?

На секунду я ухватился за эту спасительную мысль, но быстро передумал, потому что если Альберт и ввяжется в это дело, то только ради того, чтобы лишний раз подраться. А в драке моего друга ангела и моего друга демона на чьей стороне буду стоять я? Вот именно…

День поначалу не задался, а потом немного распогодилось. Захария с утра пускал пузыри, у него, кажется, режутся зубки, хотя лично мне казалось, что именно клыки. По крайней мере, у меня точно клыки первыми выросли, помню, ими я неслабо прокусил руку своего деда, когда тот пытался задушить меня в колыбели.

А ещё наш малыш научился приманивать голубей. Это мне Азриэлла показала, лучась тихой материнской гордостью. Они садятся на подоконник, не гадят (!), а только смотрят на него и воркуют, когда он им улыбается. Моя жена тайком уже сцапала двух сизарей и быстро съела там же, прямо с перьями, но глупые голуби всё равно прилетают.