Демон рода Шосе или новая жизнь - [41]

− Ух ты, помнят прошлый урок! — засмеялся старик, от чего его шрамы стали еще более жуткими.

− Здравствуйте, уважаемый, я Дэйчи Шосе, прибыл на обучение к Тору Фасе. — Я сразу увидел знак физика на кимоно и был уверен, что он и есть Тору Фасе, потому еще и уважительно поклонился ему.

− Ещё один непутёвый Шосе на мою голову. Ну пойдём, мой навязанный ученик, правда, я не очень представляю, как буду тебя обучать сегодня в этом беспорядке, − Он кивнул на захламлённую территорию. — И да, я Тору. Как видишь я немного не в форме, ну ничего, я сейчас всё исправлю, пошли.

Я проследовал за стариком, который, подпрыгивая, передвигался с помощью костыля, на территорию поместья. Зайдя, старик указал мне на метлу, что стояла у входа в дом, и сказал подмести и убрать весь мусор, а сам пошел в дом. Через полтора часа уборки я привел небольшой кусочек двора в относительный порядок, а к воротам подъехала машина, просигналила и, выкинув внушительного вида чемодан, так же как и та, что привезла меня, взревела мотором и поспешно уехала. Тору выглянул из особняка и окликнул меня:

− Дэйчи, неси-ка ко мне этот чемодан, а то эти храбрецы так боятся старого калеку, что от одной мысли обо мне дрищут дальше, чем видят. — Усевшись на высокое крыльцо, он пристально наблюдал, как я пыхтел над доставкой этого нереально тяжелого чемодана. Эта скотина весила килограмм семьдесят, даже применяя силу на всю катушку я с трудом смог дотащить этот проклятый чемодан и уже с ненавистью смотрел на крыльцо, хотя никакого отрицательного чувства старик при этом у меня не вызывал. Ну как можно злиться на того, кто и сам передвигается с трудом? Тору сам аккуратно спустился с крыльца, встал на колени у чемодана и открыл крышку. Там лежали искусно выполненные протезы для Тору из чёрного металла, они были тщательно отполированы, но даже под ярким солнцем не блестели. Бережно погладив их, старик обратился ко мне.

− Вот и оплата за твоё обучение, до сих пор только один владеющий мастер-оружейник делает боевые протезы, и то, всё что он делает не ровня вот этим. — Тору приставил протез к обрубку руки чуть ниже локтя, и протез издал несколько звуков, которые обычно издаёт дрель, и по протезу потекла кровь Тору. Протез начал двигаться, повинуясь воле Тору, что не издал при этом ни единого звука, пальцы из металла двигались, словно они состояли из плоти и крови и всегда являлись частью Тору.

− Вот уже десять лет как у меня их забрали. — Тору уже подставлял протез к ноге, и он так же, как и предыдущий, со звуком сверлящей дрели сросся с его обрубком, протез держался без всяких ременных крепежей. Двигая ногой и проверяя работоспособность протеза, Тору встал на ноги и даже подпрыгнул, проверяя, как стоит протез. А затем неожиданно для меня он произнёс, как будто в пустоту:

− Не стоило называть её тогда неудовлетворённой истеричкой, а её муженька подкаблучником. Хотя было весело… — Тору довольно улыбнулся и начал приседать, потом выпрямился, взял в руки свой костыль и, как было видно по его лицу, с удовольствием разломал костыль на мелкие части. Меня только от одной догадки, КОГО он мог так назвать, передернуло от страха. Если я прав, то мне непонятно как так получилось что этот старикан до сих пор живой и относительно целый.

Весь день мы убирались во дворе, а вечером вместе с моим учителем приводили в порядок уже дом. Старик общался со мной не так, как я представлял общение учителя и ученика, он часто шутил и помогал мне, а не как я видел фильмах, где мастер только указывал что делать. Мне казалось, что убираться и вообще ходить и работать двумя руками приносило ему удовольствие. Как он сказал, это был его дом, который Императорская семья ему раньше выделила для проживания. Сейчас мы немного убираемся, чтобы Тору не было стыдно перед своими дочерями, которые скоро приедут к нему со своими детьми. Когда я задал ему вопрос, а какими силами обладают его дочери, дед простодушно улыбнулся, сказав, что никакими. Пустые они, только его внуки — владеющие.

На следующий день начались тренировки и обучение, и были они для меня весьма унизительными и выматывающими. Он не заставлял меня таскать грузы, сила, как он сказал, бесполезна, если ты не сможешь выдержать первого удара, а самый лучший способ — это сделать так чтобы этого удара не было. Вот потому он и учил меня уклоняться, а если я, по его мнению, неумело это делал или недостаточно быстро он лупил меня хворостиной, которая непонятным для меня образом била из любого положения исключительно по моей заднице. Я от злости что меня, взрослого мужика, лупят по заднице, начал нападать на деда, а тот как будто этого только и ждал. Он уворачивался от любого удара или броска камня. Он объяснил, что надо мыслить на шаг вперед и видеть траекторию удара еще до того как он будет произведен, такая же аналогия и с пулями, которые полетят в тебя. Ты должен видеть и понимать, куда она полетит еще до выстрела, и в тот момент, когда будет произведён выстрел, куда пуля ни полетит там тебя не должно быть. Такая порка происходила до обеда, а после мы с ним бегали по лесу, и он показывал мне, как надо использовать окружение в передвижении и бою. Он прыгал и, отталкиваясь от стволов деревьев, передвигался по лесу с немыслимой скоростью, при этом с легкостью меняя направление и высоту передвижения. Также он показал, как может происходить контактный бой, нападая на пень, который находился на поляне. Каждый раз, сближаясь с пнем и высекая фонтан щепок ударом кулака, он сразу отскакивал от него на десяток метров в непредсказуемом направлении, иногда даже меняя своё направление прямо в воздухе.