Неслышно подошедшая Зенобия положила Конану руки на плечи.
— Ты получил письмо от Кастеджо? — Этот ласковый голос киммериец мог слушать вечность. Чуть повернув голову, он кивнул.
— Он приедет к нам?
— Не сейчас, милая. Наш друг приносит свои извинения, но он очень занят. Берег Тайбора сильно просел, весь Шамар занят восстановлением разрушенных домов. Но как только работы будут завершены, Кастеджо обязательно навестит нас. Он обещал.
На выложенной разноцветными плитками дорожке появилась белая фигура. Конан тут же встал и направился навстречу Гардевиру.
— Я пришел проститься. — В руках волшебник держал сосуд с остатками Изумрудной Жидкости. Когда жители рыбацкой деревушки нашли бесчувственного киммерийца, лежащего на песке, им так и не удалось разжать его пальцы, сжимавшие горлышко сосуда. — Это я забираю с собой. Вам эта Жидкость больше не понадобится, — Гардевир с улыбкой посмотрел на Зенобию. Казалось, живительная изумрудная сила сделала женщину еще красивей. — А оставлять такие вещи людям нельзя.
— Ты уже уходишь? — В голосе Зенобии послышалась грусть. Именно этот высокий седобородый маг помог ей выдержать весь ужас и тягость ожидания.
— Мне пора.
Конан не смог бы словами выразить всю благодарность Гардевиру, хотя, с другой стороны, киммериец готов был отдать половину королевских сокровищ, чтобы никогда больше не связываться с магией. Но у него еще оставалось несколько вопросов к волшебнику.
— Почему все-таки Од'О так просто отпустил меня?
— Во-первых, ты пришел к нему по доброй воле, — в своей обычной плавной манере начал мат. — А во-вторых, тебя здорово защищали и. Меч Короля Атлантов, и Изумрудная жидкость. Но самое главное, — Гардевир понизил голос, — скорей всего, он понял, что ты сильней. Недаром лопнул Железный Обруч.
— Да, — задумчиво протянул Конан, — меч был хорош. Жаль, что не удалось его сохранить. А кстати, он-то откуда взялся? И рыбка еще какая-то золотая…
— Да, что уж там, — лукаво улыбнулся волшебник, — мы, чай, тоже не фокусы на ярмарках показываем…
— И все-таки жаль, что не удалось уничтожить эту морскую гиену Од'О! Не начнет ли он снова пакостить?
Яркое солнце заливало крышу, слабый ветерок чуть трогал верхушки пальм. Странно поэтому было слышать отдаленный рокот шторма.
— Побесится и перестанет, — добродушно заметил Гардевир, прислушавшись. — Ведь, разрубив каменный палец, ты лишил его главного — возможности выходить на сушу. А шторма… Что ж мы, штормов не видали?
Зенобия звонко рассмеялась. Она подошла к мужу и, одарив его полным любви взглядом, кивнула волшебнику:
— Переживем.
День заканчивался. Неяркие еще звезды робко загорались на ясном спокойном небе. Пир во дворце был еще в самом разгаре, когда Зенобия заметила хмурую складку на лбу Конана.
— Что тебя тревожит, мой повелитель? — ласково-обеспокоенно спросила она.
— Есть один вопрос, который до сих пор не дает мне покоя. — Киммериец выглядел озабоченно. Внезапно он поднялся и, тихо сказав несколько слов сидевшему рядом Эстепонато, вышел из-за стола.
— Я с тобой! — Зенобия порывисто вскочила и бросилась за ним. Герцог удивленно проводил глазами сильную фигуру короля, чуть пожал плечами и продолжил застолье.
По ночной Мессантии быстро шли двое — крупный мужчина, завернувшись в дорогой плащ, крепко держал за руку хрупкую женщину. Случайные прохожие оглядывались на странную пару, недоумевая, как могло занести в портовые трущобы этаких разряженных господ.
При виде стоящего перед ним Конана, Бо Деревяшка чуть не свалился с табуретки.
— Митра! Живой! — Но тут же, вспомнив, с кем говорит, вскочил. Открыв рот, он переводил взгляд с улыбающегося короля на Зенобию, не в силах больше вымолвить ни слова. Он лишь молча пожал протянутую руку и в растерянности сел.
— Неужели сробел? — смеялся киммериец, подзывая хозяина кабака. — Надеюсь, не откажешься выпить со мной хорошего вина?
Бо кивнул. И скоро, забыв свою робость, уже оглушительно хохотал над шутками Конана.
После пятого кувшина вина киммериец, нахмурившись, задал, наконец, мучивший его вопрос:
— Послушай, капитан, не мог бы ты мне сказать, почему тебя зовут Бо Деревяшка?
Просоленный морской волк совершенно неожиданно залился багровым румянцем и, исподлобья поглядывая на Зенобию, смущенно произнес:
— Простите, Ваше величество, но кто ж такие вопросы при дамах задает?
