Демон - [9]

Однако муж негласно поддерживал Окухару как своего преемника, были у него и сторонники в административной иерархии — те, кто одобрял его холодную наглость по отношению к женщине, которую он унизил в постели. Его наглость придавала им храбрости, помогала сопротивляться Императрице, хотя бы и в мелочах.

Безжалостная карма, судьба, устроила все так, что на близкую смерть Ясуды и борьбу за власть наложилась еще одна угроза. Кто-то в компании, проклятый предатель, передавал людям в Америке и Англии самую тайную информацию о делах «Мудзин» — а также и опаснейший компромат о семье Гэннаи. Ежели эти данные обнародуют, ущерб будет огромный, особенно в Америке, самом прибыльном заморском рынке. Американский Конгресс, министерство юстиции, ФБР и пресса набросятся на «Мудзин», как стая шакалов. Против Ясуды Гэннаи и членов его семьи опять выдвинут обвинения в военных преступлениях, а в самой Америке заново откроют дело о нераскрытом двойном убийстве сорокалетней давности. Императрице тоже будет угрожать уголовный процесс и тюремное заключение.

Предатель в «Мудзин» знал, что крупные японские газеты не рискнут задеть богатых рекламодателей статьями о грехах компании. Такие публикации означали бы потерю дохода, а кроме того, правительство и общество не простили бы вызванную этим потерю лица перед всем миром. Японцы — это одно племя, они всегда защищают друг друга от чужих.

Но как только негативная информация о японце появляется в западной прессе, любая японская газета может перепечатывать все что угодно. Вот почему предатель предлагал информацию людям в Америке и Британии, обходя свою страну. Пока ничего еще не было напечатано, однако Рэйко знала, что это лишь вопрос времени.

Ей казалось, она догадывается, кто предатель, но чтобы разделаться с ним, потребуется много больше. Он слишком важная личность, чтобы браться за него между делом. Рэйко придумала свое имя для этого человека, который хотел лишить ее привычной роли в «Мудзин», не пустить ее сына в президентское кресло, отправить ее в небытие. Она называла его Аикути — это короткий меч, который скрыто носят бандиты. Сейчас Аикути был лезвием, приставленным ей к горлу.

Чтобы разделаться с ним и его западными союзниками, Императрица призвала Они.

* * *

В маленькой комнате своей виллы Рэйко Гэннаи наблюдала, как Юка и Оман неохотно поклевывают легкие закуски — рис, маринованные овощи. Юрико есть отказалась, она беспрестанно курила, говорила только когда к ней обращались и часто поглядывала на часы. Рэйко тем временем искусно вела беседу о чайной церемонии, описывая ее как поклонение чистоте и утонченности, восхищение прекрасным среди убогости повседневного существования. Она пыталась донести до молодых женщин, что в этой древней церемонии хозяев и гостей объединяет дух уважения, благодарности и дружбы.

Ни словом она не прокомментировала нарушения этикета, которые допустили ее гостьи. Например, на полу лежали маленькие льняные подушечки, и гостьи воспользовались ими раньше, чем сама Рэйко. Юка и Оман подложили подушечки под колени, а Юрико вела себя еще более оскорбительно. Она сидела перед токонома, на почетном месте, хотя это место хозяйка не предложила ни ей, ни кому-либо другому. Более того, ноги она положила наискось, чтобы не уставали колени, а так сидеть нельзя в присутствии старшей по рангу. Не спросила Юрико и разрешения курить.

Только на Рэйко было легкое летнее кимоно — такие же она предлагала и гостям. Но молодые женщины остались в западной одежде, которая хотя и была модной, Рэйко показалась лишенной вкуса. На Оман — кожаная юбка, слишком короткая, а белая юбка Юки напомнила Рэйко уличных шлюх: узкая и с разрезом впереди. Юрико надела мешковатые джинсы, такие импортируют из Франции, и клетчатую блузку, под которой отчетливо вырисовывались соски. Все трое походили скорее на девок из бара, нежели на жен респектабельных администраторов.

Несколько лет жизни на деньги мужей, и у этих женщин сложилась приятная иллюзия, будто они теперь сами определяют свою судьбу и могут не оглядываться на Императрицу. Ну что ж, пора взнуздать этих глупых жеребят.

Она продолжала говорить о чайной церемонии, формальной причине сегодняшней встречи.

— Следует помнить, что чаепитие суть предостережение от излишеств, путь к простоте и безмятежности.

Молчание.

Юка и Оман ковыряли в тарелках палочками для еды, а Юрико разглядывала свои посеребренные ногти.

Госпожа Гэннаи обмакнула палочки в чашке с чаем и положила на поднос, показывая, что она с едой покончила. Обмахиваясь веером, она поднялась с пола, подошла к бумажному окну и отодвинула его в сторону. Стоя спиной к своим гостьям, она смотрела в сад у чайного домика. Домик был маленький, две комнаты и едва шести футов высотой, стены грубо оштукатурены, потолок из бамбука, всего два бумажных окна. Чайный домик и бамбуковая изгородь вокруг сада производили впечатление утонченной бедности, столь характерной для чайной церемонии.

Заговорив, госпожа Гэннаи в комнату лицом не повернулась.

— Юрико, ты знаешь, почему дверь в чайный домик называется нидзиригути, отверстие для вползания?