Демокрит - [8]

«Совет и народ города Абдер шлют привет Гиппократу» — так начинались «письма». «Гиппократ, величайшая опасность угрожает ныне нашему городу. Опасность грозит одному из наших граждан, в котором наш город видел свою вечную славу в настоящем и будущем. Поистине, о боги, теперь он не будет (никому) внушать зависть, столь сильно он заболел от великой мудрости, которой он обладает. Есть серьезное основание опасаться, что, если Демокрит потеряет разум, наш город, Абдеры, придет подлинно в упадок». Далее следует перечисление признаков безумия Демокрита, в том числе пресловутый «смех Демокрита». В таком же цветистом эпистолярном стиле отвечает абдеритам Гиппократ. Он восхищен тем, что «город как один человек встревожен из-за одного человека» и считает счастливыми «народы, которые знают, что выдающиеся люди служат защитою, которая заключается не в башнях и не в стенах, но в мудрых советах мудрых людей!» (15, 349).

И Гиппократ спешит в Абдеры лечить больного Демокрита, заранее отказываясь от денег, которые ему обещали. Он говорит, что, если бы он хотел обогатиться, он мог бы поехать в Персию; но он не станет спасать врагов своей родины ни за какую плату. А вылечить Демокрита — дело свободного врачебного искусства, которому не подобает извлекать выгоду из болезни. Спасти друга, великого Демокрита, — его долг.

Всем миром встречали жители Абдер Гиппократа. Они проводили его к дому Демокрита, куда он вошел сразу, не ожидая никаких приглашений. Со слезами на глазах они показали ему «безумного» Демокрита, который «сидел один... на каменной скамье... и держал весьма бережно книгу на своих коленях, несколько других книг были разбросаны направо и налево. И рядом лежало в куче множество вскрытых трупов животных. Демокрит то, склонившись, писал, то останавливался, делая продолжительный перерыв, и в это время обдумывал. Затем, спустя немного времени, он вставал, прогуливался, исследовал внутренности животных, откладывал их в сторону, возвращался назад и снова садился» (там же, 351—352).

Гиппократ, понаблюдав за Демокритом, сразу понял, что перед ним не безумец, а человек до крайности углубленный в научное исследование. Разговор с Демокритом утвердил его в этом предположении. И все же, когда Демокрит посмеялся и над ним, и над его заботами, он стал укорять его: «Или ты думаешь, что не безумно смеяться над мертвым, над болезнью, над сумасшествием... и над любым еще худшим случаем? Или, наоборот, над браками, над празднествами... над мистериями, над властями, над почестями или над всем прочим добром?.. Для тебя нет различия между добром и злом!» (там же, 353).

Но Демокрит, вперив в него проницательный взгляд, сказал: «Ты думаешь, что имеются две причины моего смеха: добро и зло; но на самом деле причиной моего смеха является только один предмет, именно человек, полный безрассудства, не совершающий правых дел, глупый во всех своих замыслах, страдающий без всякой пользы от безмерных трудов, человек, влекомый своими ненасытными желаниями...» (там же). В своей дальнейшей речи Демокрит нарисовал драматическую картину общественных противоречий и нелепостей, картину полного несовпадения стремлений и желаний людей и общественных последствий этого. Он показал также, что мир «полон вражды к человеку и что он собрал против него неисчислимые бедствия», на которые люди обречены от самого рождения и до смерти. И вызывают смех неразумные и безрассудные люди, которые этого не понимают и поступают так, как будто любые их желания, зачастую недостойные, вызванные жадностью или завистью, могут быть достижимы и не принесут им больше вреда, чем пользы. Однако «люди, которые устраивают (необходимые дела) с мудрым пониманием, легко справляются с трудностями, не вызывают... смеха». «...Рассудок, — считает Демокрит, — есть только у человека, который видит далеко своей правильной мыслью и который предугадывает то, что есть, и то, что будет» (там же, 355).

Гиппократ поблагодарил абдеритов за приглашение, ибо он «увидел мудрейшего Демокрита, который единственно способен делать людей мудрыми» (там же, 358). Вскоре Демокрит прислал Гиппократу свой труд о безумии, объясняя его нарушением функций мозга, куда поступает избыток желчи или слизи, и описал симптомы этой болезни.

В ответ Гиппократ прислал ему письмо и трактат о лечении безумия эллебором. Демокрит же написал ему письмо «О природе человека», где высказал мнение, что «философское исследование есть сестра врачебной науки», и изложил анатомию и физиологию человека. Нужно добавить, что в списке сочинений Демокрита (13, CXV) имеется сочинение «О природе человека», а также несколько медицинских произведений.

Если события, послужившие сюжетом романа, действительно имели место, то, значит, в Абдерах, так же как и в Афинах, пришли в противоречие и столкновение две идеологические силы: передовое научное и философское мышление и психология обывателей. Но в Афинах это противоречие было использовано демагогами и олигархами в политической игре, здесь разжигались низменные инстинкты демоса и конфликт кончался позорными для Афин приговорами, травлей, казнью. В провинциальных Абдерах, на окраине греческого мира, рядовые сограждане Демокрита тоже не понимали ни уединения ученого, ни его идей о бесконечности миров, вихре атомов и различий ясной и темной мысли, но это неразумение обернулось у них заботой о душевном здоровье мудреца и в конечном счете — победой ума. Перед судом истории абдериты — эти «Иваны-дурачки» народных преданий — оказались куда умнее своих афинских братьев — заправил «пританейона мудрости!»