Демократия в России: инструкция по сборке - [40]

Таким образом, партийное поле было зачищено. Правда, оставалась опасность, что при мажоритарной избирательной системе в парламент проберутся независимые оппозиционеры. Поэтому в 1984 г. Египет перешел на пропорциональную систему с барьером, который даже немного превосходил нынешний российский — 8 %. На этих выборах НДП выиграла уже 390 мест, а оставшиеся 58 отошли «Новому Вафду». Тут, однако, вмешался Конституционный суд, который в 1986 г. признал несоответствующим основному закону порядок, при котором независимые кандидаты не могли участвовать в выборах. С 1990 г. в Египте снова применялась мажоритарная система. Результаты выборов для НДП от этого не изменились: она сохраняла колоссальное большинство. Однако представительство других партий резко упало. Их место заняли независимые кандидаты. Правда, на первых порах почти все они, победив на выборах, вступали во фракцию «партии власти», как это было и в России в период использования смешанной системы. В «нулевые» годы ситуация изменилась, потому что на арену вышли «Братья-мусульмане», которые выдвигались именно как независимые кандидаты. На выборах 2005 г. им, совершенно неожиданно для властей, удалось выиграть почти 20 % мест в парламенте.

На состоявшиеся в ноябре 2010 г. выборы египетские власти вышли хорошо подготовленными. Теперь, когда партии перестали быть угрозой, основные усилия были направлены на то, чтобы отказать в регистрации как можно большему количеству независимых. В тех округах, где им все-таки удавалось зарегистрироваться (опять-таки, в основном, по решениям судов), широко применялись подкуп и запугивание избирателей, а наблюдение за выборами было практически запрещено. По общему мнению всех оппозиционных партий, результаты были полностью фальсифицированы. В итоге НДП выиграла 420 из 503 мест. Это был ее лучший результат после 1984 г. У крупнейшей оппозиционной партии, «Новый Вафд», было лишь 6 мест.

Как видим, основные инструменты авторитаризма в Египте были такими же, как и в России. Прежде всего, это репрессивное законодательство о политических партиях; контроль исполнительной власти над организацией выборов (там этим занимается исполнительная власть, а «независимая» Высшая избирательная комиссия, состоящая из судей, не располагает никакими реальными возможностями); отстранение от выборов оппозиционных кандидатов; прямые фальсификации. В чем-то египетский режим был либеральнее российского: скажем, у нас сейчас семь партий, а в египетских выборах имели право участвовать два десятка. Тут сказалась, конечно, относительная независимость судов. Но египетский опыт свидетельствует и о том, что независимый суд — не панацея; с ним лучше, чем без него, но кардинально улучшить ситуацию он неспособен. Не способствует демократизации и отказ от пропорциональной системы. Корень зла — в самом режиме персон али стек ой диктатуры, а не в тех правовых учреждениях, которые его окружают. Но ясно и то, что именно конституционное всевластие президента давало диктатуре наиболее адекватную оболочку. Да, это был хороший пример электорального авторитаризма. Революция 2011 г. положила ему конец. 

31. Парламентская система: (большие) достоинства и (маленький) недостаток

Парадокс парламентской системы состоит в том, что это, по преимуществу, партийное правление, но формально вся власть сосредоточена в руках парламента. Правительство — это формируемый им исполнительный комитет. В Великобритании, которая считается наиболее чистым образцом системы, парламентское большинство просто делегирует своих наиболее продвинутых коллег в исполнительную власть. В парламенте концентрируется не только законодательная, но и исполнительная власть (а в Великобритании еще и судебная, поскольку высшая судебная инстанция — это Палата лордов). Поэтому о разделении властей, которое в России многие почему-то считают непременным признаком демократии, применительно к парламентской системе можно говорить с большой натяжкой. В прошлом значительную роль во многих европейских демократиях играли монархи. Сегодня их функции стали в основном церемониальными: царствуют, ноне правят. То же самое касается и президентов, которых избирают, как правило, не на всеобщих выборах раз уж у президента нет реальной власти, то давать ему всенародный мандат ни к чему — лишние проблемы.

Почему власть формально у парламента, а фактически — у партий? Потому что партии лежат в основе внутренней структуры парламента, его работоспособности. Альтернативы нет. История доказывала это неоднократно. Один из самых красноречивых примеров — российский парламентаризм 1991–1993 гг., когда Съезд народных депутатов и Верховный Совет формально обладали всей полнотой власти (у Ельцина были, в основном, неконституционные, а делегированные полномочия), но сколько-нибудь устойчивых партийных фракций не было. В таких условиях колоссально возрастает значение внутрипарламентского менеджмента (прежде всего, спикера), который никаких конституционных полномочий не имеет, но по факту становится хозяином положения. Что касается рядовых депутатов, то на их поведении отсутствие партийной дисциплины сказывается не лучшим образом: с одной стороны, парламентская жизнь превращается в бесконечную череду интриг, ситуационных альянсов и столь же случайных расколов. А с другой стороны, желая угодить избирателям в округах (а угодить нужно, иначе не будет шансов на переизбрание), депутаты отказываются от поддержки исполнительной власти при первых признаках того, что ее популярность падает. Партии могли бы смягчить эту тенденцию даже при мажоритарной системе.