Демократия — низвергнутый Бог - [34]

Главной задачей тех, кто хочет предотвратить прямой распад, является «делегитимация» идеи демократии как первопричины нынешнего состояния прогрессивной «децивилизации». С этой целью следует прежде всего указать, что в истории политической теории трудно найти большого количества сторонников демократии. Почти все крупные мыслители не имели ничего, кроме презрения к демократии. Даже отцы-основатели США, которых в настоящее время считают создателями модели демократии, были категорически против этого. Без единого исключения они думали о демократии как о самосуде. Они считали себя членами «естественной аристократии», а не демократией, и они защищали аристократическую республику. Более того, даже среди немногих теоретических защитников демократии, таких как Руссо, например, почти невозможно найти кого-либо, кто защищает демократию для чего угодно, кроме крайне малых общин (деревень или городов). Действительно, в небольших сообществах, где все знают всех остальных лично, большинство людей должны признать, что позиция «имущих» обычно основана на их превосходных личностных достижениях, а позиция «неимущих» находит свое типичное объяснение в их личных недостатках и неполноценности. В этих условиях гораздо труднее избежать наказания, пытаясь ограбить других людей и использовать их личную собственность в своих интересах. В отличие от этого, на больших территориях, охватывающих миллионы или даже сотни миллионов людей, где потенциальные мародеры не знают своих жертв, и наоборот, человеческое желание обогатиться за счет другого человека практически не ограничено.

Что еще более важно, необходимо еще раз подчеркнуть, что идея демократии безнравственна и неэкономична. Что касается морального статуса правила большинства, то следует отметить, что он позволяет А и B объединиться, чтобы ограбить C, C и A, чтобы ограбить B, а затем B и C сговориться против A и т.д. Это не справедливость, а моральный произвол, и вместо того, чтобы относиться к демократии и демократам с уважением, к ним следует относиться с открытым презрением и высмеивать как моральных мошенников.

С другой стороны, что касается экономического качества демократии, необходимо неустанно подчеркивать, что не демократия, а частная собственность, производство и добровольный обмен являются конечными источниками человеческой цивилизации и процветания. В частности, вопреки распространенным мифам, необходимо подчеркнуть, что отсутствие демократии практически не связано с банкротством социализма российского стиля. Причина была не в принципах, выбранных политиками, которые решали проблемы социализма. Это были политики и политические решения как таковы. Вместо того, чтобы каждый частный производитель самостоятельно определял, что делать с конкретными ресурсами, как при режиме частной собственности и договорного отношения, с полностью или частично обобщенными средствами производства каждое решение требует чужого разрешения. Для производителей не имеет значения, как выбираются те, кто дает разрешение. Для него важно то, что разрешение нужно получать вообще. Пока это происходит, стимул производителей к производству сокращается, и обнищание растет. Частная собственность так же несовместима с демократией, как и с любой другой формой политического правления. Вместо демократии справедливость и экономическая эффективность требуют, чтобы чистое и неограниченное общество частной собственности было «анархией производства», в которой никто не управляет кем-либо, и все отношения производителей являются добровольными и, следовательно, взаимовыгодными.

Наконец, что касается стратегических соображений, для того, чтобы приблизиться к цели ненасильственного социального порядка, т.е. анархии частной собственности, идея мажоритаризма должна быть повернута против самого демократического правления. При любой форме правительственного правления, включая демократию, «правящий класс» (политики и государственные служащие) составляет лишь небольшую часть от общей численности населения. Хотя возможно, что сто паразитов могут вести комфортную жизнь на продуктах одной тысячи хозяев, тысяча паразитов не может жить на сотни хозяев. Основываясь на признании этого факта, представляется возможным убедить большинство избирателей в том, что они навредят тем, кто живет за счет налогов других людей, сказать, насколько высоки эти налоги, и таким образом решить, демократически, забрать право голоса от всех государственных служащих и всех, кто получает правительственные льготы, независимо от того, являются ли они получателями пособий или государственными подрядчиками. 

 Кроме того, в сочетании с этой стратегией необходимо признать подавляющее значение сепаратистских движений. Если решения большинства «правильны», то решения наибольшего из всех возможных большинства, мирового большинства и демократического мирового правительства должны считаться в конечном счете «правильным», с последствиями, предсказанными в начале этой главы. Напротив, отделение всегда связано с отрывом меньших групп от более крупного населения. Таким образом, это голосование против принципа демократии и мажоритаризма. Когда процесс отделения переходит к уровню малых регионов, городов, городских округов, городов, деревень и, в конечном счете, индивидуальных домашних хозяйств и добровольных ассоциаций частных домашних хозяйств и фирм, становится труднее поддерживать текущий уровень политики перераспределения. В то же время, чем меньше территориальные единицы, тем больше вероятность того, что несколько человек, поддержанных народным признанием своей экономической независимости, выдающихся профессиональных достижениях, морально безупречной личной жизни, превосходном суждении, мужестве и вкусе, будут подниматься в ранг естественных, добровольно признанных элит и придавать законность идее естественного порядка конкурирующих (немонополистических) и свободно (добровольно) финансируемых миротворцев, судей и дублирующих друг друга юрисдикций, которые существуют даже сейчас на арене международной торговли и передвижения. Чистое частное правовое общество – ответ на демократию и любую другую форму политического (принудительного) правления.