Демокор - [2]

Демокор отступил, пропуская Надича в келью. Двое рослых стражников, сопровождавших начальника, заняли пост снаружи. Впавшие глаза Надича впились в лицо Демокора. Догадывается ли он о причине визита? Чем неожиданнее удар, тем легче выиграть.

Надич поднял руку в приветствии.

- Пусть благословение господне почиет на тебе.

- Проходи, Надич, садись.

Демокор указал на кресло.

- Тебя не удивил мой приход?

Голос Надича звучал мелодичнее музыкального инструмента, глаза были смиренно полуприкрыты, сплетенные пальцы покоились там, где у всякого мало-мальски видного орденского чина имеется брюшко. Отсутствие такового являлось для Надича причиной немалых огорчений, ибо худоба его не внушала доверия. Ведь всем известно, что полный человек заслуживает доверия: он ровен в поведении, предан начальству, а ум его не склонен к еретическим вольнодумствам.

- Я ждал тебя, Надич.

Надич понял, что раскрыт, и недовольно поморщился.

- Так я и думал, что мои ослы наследят. А ведь тебе много не надо, чтобы догадаться.

- Говори, зачем пожаловал?

Надич огорченно покачал головой.

- Вижу, не рад ты моему приходу. Не рад! А ведь пять лет вместе учились в духовном училище. Правда, я никогда не мог с тобой сравниться. Но что поделаешь? Если бы не было последних, то не было бы и первых. Но, в конце концов, кто оказался в лучшем положении: ты или я? Я добился успеха. А ты?

Демокор гордо поднял голову.

- Я был занят поисками истины.

- И нашел?

Демокор презрительно улыбнулся.

- Поиск истины бесконечен.

- Поиск истины бесконечен, - обрадованно подхватил Надич. Следовательно, ты хочешь познать то, что никогда не будет познано, мало того: истина относительна, а значит, даже то, что ты уже познал, не абсолютно достоверно. Да, истина относительна. Для умирающих от голода пища спасение, жизнь. Но избыток ее может принести вред. Заметь, оба утверждения истинны и вместе с тем исключают друг друга. Огонь дает животворное тепло, но он же сжигает еретиков...

Демокор отметил, с каким значением незваный гость произнес последнюю фразу.

Глаза Надича сверкали, кулаки сжимались.

- ...Но не буду с тобой спорить. В пустых словесных битвах ты всегда одерживал верх. Поэтому я коротко обрисую тебе действительную ситуацию. Тебя не удивляло, что в течение столь длительного времени духовная стража даже не прикоснулась к тебе? А ведь и менее значительных еретиков давно сожгли! В одном нашем городе пятьсот двадцать три еретика за последние пять лет. Мыслитель, ты не думал об этом? Я прикрывал тебя, пускал стражу по ложному следу, уничтожал доносы, написанные на тебя!

Демокор недоверчиво покачал головой.

- Ты не веришь?! - будто из самой глубины своего естества надрывно выкрикнул Надич и впился в философа взглядом, который полыхал какой-то сладострастной ненавистью. - Так знай же: я верил в твои необыкновенные способности и знал, что ты добьешься огромной известности. И я оберегал и лелеял тебя, как оберегают и лелеют свинью хозяева. Но когда она становится достаточно жирной, ее закалывают. Так и с тобой. За раскрытие такого видного еретика, каким ты стал теперь, меня ждут большие почести. Но я получу еще больше, если мне удастся убедить тебя покаяться всенародно. Все смогут убедиться в моих достижениях в элоквенции. И в этом случае мне наверняка присвоят звание третьего носителя хоругви. Если же ты не согласишься раскаяться - смерть!

- Нет.

- Это твой окончательный ответ?

- Да.

- Тогда тебя сегодня же сбросят в пропасть со Святой скалы. Неужели не страшно? - Надич смотрел на Демокора почти с испугом. - Ты умрешь! Понимаешь, умрешь?!

- Я не боюсь. Пока я жив - смерти нет. А когда буду мертв, то смерть не сможет испугать меня.

- Ах ты, философ! - взвизгнул Надич. - Взять его!

Стражники поспешно протиснулись в узкий проем двери и, набросившись на Демокора, принялись деловито закручивать ему руки за спину.

Демокор неторопливо шел по узенькой тропинке, выбитой в скале. Слева был отвесный обрыв, справа - почти вертикально поднималась тяжелая серая масса скалы. Впереди шел один страж, позади - второй.

Вскоре они вышли на небольшую площадку над обрывом. Демокор посмотрел вниз: там, далеко внизу, на дне пропасти стояла безмолвная толпа из нескольких сотен человек. Перед толпой проповедовали по очереди трое монахов в белом. Они то воздевали руки вверх, то угрожающе махали в сторону площадки, на которой стоял Демокор. Лиц на таком расстоянии рассмотреть было нельзя, и только по непомерной худобе одной из фигурок философ догадался, что это Надич.

Здесь подвергали казни самых видных еретиков. Здесь еретики испытывались божьим провидением: если испытуемый, упав на камни, разбивался насмерть, то церковь признавала его невиновным перед богом и людьми. Но если оставался жив... Тогда преступника ждал костер.

Стражи напряглись в ожидании сигнала, по которому нужно столкнуть еретика в пропасть. Они слегка побаивались этого колдуна и еретика Демокора. Кто знает, что может взбрести ему на ум? Вдруг обернется птичкой и улетит? Прощайте тогда, обещанные три кувшина вина!

Но еретик ничего не предпринимал, и бледное лицо его, окаймленное ореолом седых волос, было спокойным. Он, щурясь, смотрел на толпу, думал о чем-то своем. Если бы стражникам кто-нибудь сказал, что человек в последние минуты своей жизни может размышлять о таком отвлеченном предмете, как время, они бы ни за что не поверили. Однако Демокор думал именно об этом.