Демогоргон - [21]

Тот, с кем он говорил, был заметно напуган и что-то залопотал, нервно размахивая руками. Похоже, он пытался оправдываться, но Хумени резко оборвал его:

— Довольно! Делай, что говорят! Оттащи ее во вторую комнату, уложи на кровать рядом с английской девушкой и постарайся держать подальше от нее свои жадные ручонки. А ты… — Он неловко, как калека, полуобернулся к стоявшему рядом с Гарсией человеку, — … ты помоги ему.

Два американца подхватили одурманенную и не сопротивляющуюся женщину, сразу же повисшую у них на руках, как мешок с картошкой. Ворча себе под нос, они вытащили ее за дверь и исчезли из поля зрения Каструни.

Хумени протянул руку к двери и закрыл ее за ними, а затем неуклюже повернулся к англичанину.

— Уиллис, — послышался его булькающий шепот, — сдается мне, этот Тони Гарсия может причинить нам кучу хлопот — если, конечно, мы ему позволим.

Когда все кончится, напомни мне, чтобы я принял соответствующее решение.

Его собеседник кивнул. Безукоризненно одетый и обладающий великолепной выправкой, он молча стряхивал с рукава невидимые пылинки. Затем на своем идеальном английском, он произнес:

— По-видимому, нечто вроде серной кислоты, не так ли? Полагаю, решение будет именно таким? У меня с детства были проблемы с химией. — Голос его был холоден, как лед, и говорил он размеренно, как автомат.

Хумени усмехнулся.

— Вот это-то мне и нравится в тебе больше всего, Бернард Уиллис, — сказал он. — Даже в твоих шутках нет ни капли чувства! Думаю, стоит поручить именно тебе заняться Гарсией, а? Может хоть тогда ты посмеешься от души…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

У Каструни даже мурашки побежали по коже.

Все-таки было в этом Хумени нечто, что-то такое, о чем ему, Каструни, обязательно нужно было узнать — окончательно убедиться, напрасны его подозрения или нет. Но манера этого человека говорить, его странные — как у калеки — поза и движения, его привычка командовать, повелевать, угрожать: все это было свойственно и тому, ДРУГОМУ, постоянно незримо присутствующему на задворках памяти Каструни, подобно разлагающемуся трупу, все эти годы смердящему из мысленной могилы, о которой давным-давно следовало забыть. Конечно, это совершенно невозможно, но ведь были же книги, разные причиндалы из седельных сумок, а теперь вот появился… этот Хумени.

Каструни постарался взять себя в руки, несколько мгновений боролся с искушением перебраться на другое место, но, в конце концов, отчаянное желание увидеть лицо Хумени победило. Остальные — американские головорезы и этот англичанин — были всего лишь мелкими сошками, ну, возможно, еще Уиллис что-то из себя представлял, а ключевой фигурой, центром, вокруг которого все вертелось, определенно был Хумени.

Наконец американцы вернулись.

— Готово, — сказал обладатель опасливого голоса. — Все исполнено как вы велели, мистер Хумени. Что теперь?

— Теперь, Гиллфеллон? — вопросом на вопрос ответил Хумени. — А теперь можете быть свободны. Садитесь в машины и отправляйтесь в Никозию. На всех нас забронированы билеты на самолет, вылетающий в два часа ночи. Ждите нас в аэропорту и старайтесь вести себя тише воды, ниже травы. А мы с Уиллисом скоро к вам присоединимся.

— А вы что тут будете делать? (Это Гарсия.) Вы, с Уиллисом?

— Уиллис дождется пока я все не закончу и отвезет меня в Никозию

Гарсия нервно облизнул губы и провел пальцами по своим блестящим прилизанным волосам.

— А… женщины? — кивнул он головой на открытую дверь, за которой располагались спальни.

— Похоже, ты никогда ничему не научишься, — негромко и сердито проговорил Хумени. Затем обратился к Уиллису: — Бернард, если на счет десять этот придурок не окажется за рулем своей машины, достань пушку, вложи ему в правое ухо и спусти курок!

Гарсия отступил на шаг, сунул руку за пазуху и застыл. Но Уиллис уже стоял, направив на него пистолет с большим навинченным на ствол глушителем. Оружие появилось в его руке как по волшебству. Как всегда невозмутимый, англичанин холодно спросил:

— Не будет ли мне позволено сначала всадить пулю ему в брюхо? — При этом он, как бы сам того не замечая, направил дуло своего автоматического пистолета куда-то в область пупка Гарсии.

Хумени, казалось, не обратил на его слова ни малейшего внимания.

— Раз… — начал считать он. Затем: — Два… три…

Гарсия не стал дожидаться когда прозвучит «четыре». Со стуком распахнув дверь, он опрометью бросился наружу.

Тот, кого звали Гиллфеллон, попятился вслед за ним, виновато пожимая плечами. На нем буквально лица не было.

— В принципе, — заметил Хумени, услышав звук заводящихся моторов, — они оба мне не нравятся. Обрати на это внимание, Уиллис.

Уиллис убрал пистолет.

— Где мне тебя ждать?

Хумени криво пожал плечами.

— Если хочешь, здесь.

Уиллс покачал головой.

— Ну уж нет, сейчас лучше быть подальше от тебя. Ты явно в дурном настроении, Джордж, а я пробыл с тобой достаточно долго, чтобы понимать насколько это может быть опасно. Я хочу сказать, опасно для того, кто в подобные моменты находится поблизости от тебя.

Хумени рассмеялся похожим на бульканье канализационного стока смехом и кивнул.

— Ну, как знаешь. Тогда отъедь куда-нибудь, посиди в машине и выкури сигарету-другую. Но возвращайся не позже чем через час. К тому времени все закончится и нам останется лишь поскорее убраться с этого острова. Завтра здесь будет слишком жарко. Как говорится, ситуация резко обострится. Или, если угодно, здесь, можно сказать, воцарится сущий ад. — И он снова рассмеялся.