Демидовский бунт - [88]

– Ведомо мне, атаманушко, что и Кузьма Петров теперь на воле, – поправил Гурия отец Киприан. Чубук от радости едва не в костер вытянул согнутые в коленях ноги, хлопнул себя ладонями по бедрам.

– Вот так новость мне еще! А вам-то откуда о том известно, святой отец? Ну-ка поведайте, где свиделись с Кузьмой?

– Да в том последнем сражении под Ромодановом и свиделись мы с ним, – неторопливо откликнулся отец Киприан, убрал котомку в сторону, сел, сгорбившись, бородой едва не до колен. – На самую малость опередил я гренадерские роты бригадира Хомякова. На последнем издыхании уже вбежал в село, наткнулся на ватагу Кузьмы Петрова, а он неподалеку от калужского перевоза волостное село прикрывал. Известил его, что солдаты в двух верстах от околицы, да и повалился на мураву отдыхиваться. Кузьма конного отрока послал в усадьбу к Чуприну. Мужики едва успели за бревнами вдоль плетней залечь, один подле другого, от мельницы на бугре и до речного берега. Редко легли, потому как, со слов Кузьмы, в селе осталось всего сот до семи ромодановцев. Хитрый Хомяков до поры до времени не хватал те толпы, которые самовольно разбегались по волости, решил главный костер затушить… И показались солдаты весьма скоро. Пушки конями везли, отцепили сноровисто и на село нацелили, а гренадеры по всему низкому лугу в несколько плотных рядов растянулись. Офицер с коня махнул белым платком, знак подал. А я уже знал по прежде бывшему сражению у Гончарова, что за этим знаком последует… Закрестился неистово и глаза в ожидании страшного грома закрыл…

Выпущенные из пушек бомбы прогудели над плетнями и взорвались так близко, что отец Киприан охнул и невольно схватился за клобук – не слетела ли голова? На Кузьму рухнула срезанная осколком ветка одной из берез, под которыми они вкупе с мужиками залегли вдоль околицы, на последних подступах к своему селу.

– Свят-свят! – перекрестился полулежа сумрачный Кузьма, столкнул ветку с плеча. За их спинами кто-то в беспамятстве кричал: «А-а-а!» Отец Киприан оглянулся – возле бомбой убитой лошади неистово крутился на одном месте посыльный отрок – из обрубка левой ноги, срезанной железом по колено, нещадно хлестала кровь. Отрок без конца вскакивал на здоровую ногу, пытался бежать прочь и валился на кровью захлестанную траву. К нему кинулись двое, подхватили на руки и понесли к церкви. Кто-то стонал и справа, медленно отползая по кустам ближе к ветряной мельнице на окраине села Ромоданова.

Офицер с коня снова махнул белым платком, и снова, срезав две березы, над землей прогудели бомбы. Пообок от отца Киприана и Кузьмы взвихрился столб огня и дыма вперемешку с землей. Качнулись и заскрипели размашистые деревянные крылья мельницы, словно она, напуганная небывалым на ее веку грохотом, хотела прикрыть глаза-оконца от сухих комьев, которые забарабанили по ее серым дощатым бокам.

Недалеко от мельницы запылали первые пожарища – загорелись три мужицкие избы и поповское просторное подворье.

– Отходите к усадьбе! Все отходите скопом! – скакал вдоль околицы бесстрашный, до красноты в лице разъяренный Чуприн. – У церкви встанем для боя с драгунами!

Не остерегаясь пуль, Чуприн с коня палил в гренадеров, которые густо шли по кустистой пойме и поочередно с колена залпами стреляли по плетням и ближним жилым постройкам. Ромодановцы отвечали нестройными выстрелами, пригибаясь, оставляли ненадежное укрытие и между дворами убегали к демидовской усадьбе и к церкви.

– Ну, дай и нам Господь ноги, а здесь делать боле нечего, – выкрикнул, невесть для кого, Кузьма: бывшие с ним мужики уже мелькали спинами вдоль кривого плетня, уходя по заросшей лопухами канаве. Кузьма разрядил ружье в плотную цепь солдат, которые широко охватывали Ромоданово. Еще дальше, отсекая волостное село от Игумнова, скакали конные эскадроны, взбивая копытами пыль накатанного тракта и мягкий чернозем пашни.

Слева от отца Киприана и Кузьмы в непролазных кустах приокских зарослей еще раз с треском и шипением взлетела вверх черная земля вперемешку с молодыми побегами ракитника. Монах успел носом ткнуться в плетень, а по спине больно бухнуло несколько сухих комьев. Оглушенный, еле различил голос Кузьмы:

– Бежим, святой отец! – не отряхнув землю с кафтана, Кузьма вскочил было на ноги, то тут же под прицельными пулями плашмя повалился за толстое бревно, потерял простреленную мурмолку. Потом вновь привстал и, невероятно согнувшись, ловко увертываясь от кустов, словно угадывая направление пущенных в него пуль, побежал не в сторону села, а к зарослям на берегу Оки.

Отец Киприан, и без того пригнутый к земле, не успев толком передохнуть от долгого и поспешного бегства от гончаровской деревни в Ромоданово, побежал за Кузьмой из последних сил. Бежал, задыхался и беспрестанно оглядывался на отхлынувших от околицы ромодановцев. От прямого удара бомбы повалилась набок и загорелась мельница, а вокруг нее уже сновали солдаты, вылавливая в подворьях сломленных пушечным боем мужиков. Тех, кто кучно, отбиваясь рогатинами и копьями, пятился к демидовской усадьбе, гренадеры теснили штыками, пытались окружить и не впустить за каменные стены поместья и церкви. Чуприна уже не было видно…