Ее пристальный взгляд остановился на пакете с сине-серебряным рисунком, лежащем в углу стола. Ей хотелось иметь достаточно времени, чтобы упаковать подарки так нарядно, как только она сможет. Ей хотелось видеть, как их будут потом разворачивать, и, может быть, познакомиться с этой женщиной поближе. Ей хотелось видеть, как Тереза Говард будет работать все увереннее, занимать все более ответственные должности в своем отделе, возможно, даже станет в конце концов заведующей после ухода Кейси Эмос.
Ничего этого Брэнди не сможет делать, если примет предложение Росса, — она не будет жить на одном месте достаточно долго, чтобы обрасти друзьями. Пока будет аварийщиком — уж точно. А возможно, и потом, если ей придется ездить по всей стране, поднимаясь все выше по корпоративной лестнице.
Может быть, она не была на самом деле так свободна, как ей казалось? Может быть, ее драгоценная независимость была просто самоизоляцией?
Год или два назад она, не раздумывая, бросила бы все и всех ради новой вершины. Теперь, сама того не заметив, она пустила корни здесь.
— Если вы хотите все обдумать, прежде чем давать мне ответ... — начал Росс.
Брэнди почти машинально покачала головой:
— Нет. Я могу ответить сейчас. — Она облизала губы и сказала: — Спасибо, Росс, но я счастлива на своем месте.
Он откровенно изумился.
— Может быть, не надо было налетать на вас с этим посреди самого горячего сезона. Я вас не тороплю, поразмыслите, Брэнди. Когда Рождество пройдет и суета немного уляжется, вы, может быть, передумаете.
— Время тут ничего не изменит, — предупредила она.
С минуту он задумчиво смотрел на нее, потом глаза его заблестели.
— Понятно. Моя жена и Уитни говорили в один голос, что между вами и Заком что-то заварилось.
Брэнди твердо сказала:
— Зак тут совершенно ни при чем. Просто так лучше для меня.
Росс понимающе ухмыльнулся.
Явно ничего не понял, подумала Брэнди. Впрочем, от него она иного и не ожидала.
* * *
Вечер для сотрудников всегда устраивался в последнее воскресенье перед Рождеством и начинался сразу после закрытия магазина. Всю вторую половину дня в воздухе носилось радостное возбуждение, порывы восторга долетали до Брэнди несколько раз, когда она шла по универмагу незадолго до закрытия. Она даже поймала себя на том, что мычала под нос «Колокольчики звенят».
Конечно, она не была совершенно счастлива. Брэнди предполагала, что пройдет немало времени, прежде чем боль в сердце притупится настолько, чтобы можно было не обращать на нее внимания, и даже не мечтала о том, чтобы в один прекрасный день совсем забыть двойную муку — любви к Заку и разоблачения его обманов.
Но промежутки времени, в течение которых она чувствовала себя довольной, удлинялись по мере того, как крепла ее уверенность в правильности принятого решения.
Она выполнила просьбу Росса — не один час провела в размышлениях о предложенной ей работе. Иногда по ночам, в самое темное время, ей казалось, что, возможно, следует принять предложение. Должность аварийщика позволяла почти все начать сначала, взять новый старт.
Но в том-то и проблема, заключила Брэнди. То, от чего она может уйти, ей вовсе не хотелось покидать. А память о Заке — единственное, что ей хотелось бы оставить в прошлом, — будет сопровождать ее, куда бы она ни поехала, что бы ни делала.
Когда она спустилась вниз на праздник, магазин уже закрылся, официанты накрывали в атриуме длинные столы из буфета, а под самыми большими рождественскими елками росли кучи ярких свертков всех размеров. Брэнди постаралась как можно незаметнее уронить под ближайшую елку принесенный ею пакетик. Обернувшись, она наткнулась прямо на Кейси Эмос, которая бережно, от усердия согнувшись, несла груду свертков. Она испуганно вытаращила глаза на Брэнди.
Брэнди шутливо погрозила ей пальцем.
— У тебя виноватый вид, — уличила она подругу. — Держу пари, ты сегодня днем устроила очень длинный перерыв на кофе, чтобы все это запаковать. Ведь так? Пусть тебе будет стыдно!
Кейси сглотнула.
— Хочешь креветок? — спросила она слабым голосом. — Дай я освобожусь от всего этого и присоединюсь к тебе.
Стол был не стол, а шедевр. Простые, но искусно сервированные блюда пробуждали аппетит. Брэнди взяла тарелку и подцепила с листа салата-латука огромную вареную креветку.
Уголком глаза она заметила мелькнувший красный бархат, и сердце ее, подпрыгнув, перевернулось. Не будь дурой, подумала она. Во-первых, Зак вряд ли смог бы прийти на вечер для сотрудников, поскольку он больше не работает в магазине. Во-вторых, он наверняка не стал бы надевать костюм Санта-Клауса.
Очень осторожно она повернулась, чтобы доказать самой себе, что подозрение — всего лишь плод ее воображения, и обнаружила, что была права наполовину. Санта, которого она заметила, был дед в половинчатых очках, поленившийся переодеться после смены.
Зак был не в красном бархате.
Он стоял у входа. Черно-белый узор на его свитере закружился, как оптический обман, и на миг ей показалось, что сейчас она упадет.
Брэнди убеждала себя, что ей лучше, боль отступает, еще немного — и она забудет его. Теперь Брэнди поняла, как глупо было надеяться на это. Она пряталась от боли, но вот увидела его — и будто ее макнули в ванну с пузырящейся кислотой. Приходилось признать, что она никогда не выздоровеет окончательно, никогда его не забудет, а соскучилась по нему настолько... Брэнди вообще раньше не представляла, что можно так тосковать по другому человеческому существу.