Деловая элита России 1914 г. - [9]

Интерес чиновничества к предпринимательской деятельности стал проявляться с самого начала акционерного учредительства, но особенно усилился после вступления России на путь капиталистического развития. В первые пореформенные десятилетия наблюдался своеобразный "взрыв" участия крупнейших представителей государственного аппарата в учреждении и деятельности капиталистических компаний, особенно железнодорожных, что неизбежно приводило к использованию чиновниками своего служебного положения в неслужебных целях(27). Управляющий делами Комитета министров статс-секретарь А.Н.Куломзин констатировал в этот период, что использование ведущими чиновниками Министерства финансов своего положения, для оказания содействия различным группам капиталистов, получило широкое распространение(28).

Период 60-70-х гг, был временем зарождения "единения" экономических интересов между дворянско-бюрократической средой и купеческо-предпринимательскими кругами. Такой проницательный наблюдатель как Ф.М.Достоевский, писал в 1876 г. о том, что "прежние рамки прежнего купца вдруг страшно раздвигаются в наше время. С ним вдруг роднится европейский спекулянт, на Руси еще прежде неведомый, и биржевой игрок. Современному купцу уже не надо заполучать к себе на обед "особу" и давать ей балы; он уже роднится и братается с особой на бирже, в акционерном собрании, в устроенном вместе с особой банке; он уже теперь сам лицо, сам особа"(29). Ценные бумаги крупных компаний в значительных количествах концентрируются в руках правящей бюрократии. Например, акции Курско-Киевской железной дороги, по словам С.Ю.Витте, называли акциями "Государственного Совета и Сената"(30). У многих видных сановников доходы от ценных бумаг составляли существеннейшую часть их бюджета. Как признал Комитет министров в 1880 г., участие высших должностных лиц в делах акционерных предприятий стало "вполне обычным явлением"(31). В конце концов, осознав ненормальность подобного положения, правительство приняло в 1884 г, т.н. "Правила о порядке совмещения государственной службы с участием в торговых и промышленных товариществах и компаниях, а равно и общественных и частных кредитных установлениях", которыми вводились законодательные ограничения на право участия определенных групп высших государственных служащих в учреждении акционерных обществ и в делах управления ими.

Закон очерчивал круг классных должностей и классных званий, для которых вводились подобные запрещения. Речь шла прежде всего о тех, кто состоял "в высших должностях и званиях государственной службы, в должностях первых трех классов и в соответствующих придворных чинах", в разряд которых входили члены советов министров, директора и вице-директора департаментов и канцелярий министерств, иных центральных учреждений, их помощники и некоторые другие(32). Нахождение на этих постах стало считаться несовместимым с учреждением и занятием должностей в железнодорожных, пароходных, страховых, торговых и прочих "товариществах по участкам" и "компаниях на акциях". Исключение делалось лишь для чиновников-землевладельцев, которым не запрещалось создавать компании и товарищества "по обработке на месте сельскохозяйственных произведений и эксплуатации минеральных богатств в их имениях". Вместе с тем, чиновники имели право участвовать "в общих собраниях товариществ, компаний и кредитных обществ"(33).

Казалось бы, что теперь стихнут оживленные дискуссии, проходившие на протяжении нескольких десятилетий в сановно-бюрократических кругах, между сторонниками и противниками совмещения государственной службы и частных коммерческих интересов. Однако глубоких и принципиальных изменений в сложившуюся практику отмеченная законодательная акция не внесла.

Вопрос о противозаконности совмещения высших званий и государственных должностей с учреждением акционерно-паевых компаний и занятием должностей в них, неоднократно обсуждался в правящих кругах и в дальнейшем. Хотя новых законодательных мер принято и не было, самодержавной власти приходилось неоднократно напоминать чиновно-бюрократической элите о существовании закона 1884 г. В некоторых случаях, как, например, в Министерстве путей сообщения, дело доходило до того, что приходилось неоднократно брать подписку у служащих в центральном аппарате в том, что они "не состоят участниками какого-либо акционерного предприятия, имеющего деловые отношения с Министерством путей сообщения"(34).

Да и сам введенный закон не был достаточно универсальным и ограничивался лишь тремя первыми классами гражданских чинов и запрещал только явное участие в делах компаний носителей высших классных званий, занимавших одновременно в государственном аппарате видные посты. Однако подобное тождество чина и власти в бюрократической среде было скорее исключением, чем правилом. Владельцы высших чиновных званий далеко не всегда занимали соответствующие должности и чем дальше, тем больше система чинопроизводства производила "статских генералов", не имея возможности обеспечить их соответствующими классными постами в аппарате управления. Так, уже в начале 80-х годов ХIХ века только число действительных статских советников в три раза превышало количество должностей этого класса(35).