Дело Зорге - [4]
Эти обязанности казались сейчас более важными, чем когда-либо прежде. Настало время выжидания. На обеих половинах земного шара настороженно, готовые к прыжку, застыли под ружьем войска ведущих держав. Уже состоялись тяжелые сражения между гигантскими армиями,[3] но тем не менее все было еще впереди. Уже несколько лет японцы сражались с китайцами, беспрерывно побеждали и все-таки никак не могли покорить огромные пространства Желтой империи. Германия была на вершине своего триумфа. Весной всего за несколько недель были разбиты французы,[4] и большая часть Европы оказалась оккупированной немецкими войсками.
Наступила передышка. На Дальнем Востоке и в Европе противники накапливали силы. Русские и американцы пока придерживались нейтралитета. Тотальная война еще не началась. В Японии различные политические группировки за закрытыми дверями спорили о том, в каком же направлении должен ударить вооруженный кулак их перенаселенной страны. Еще не было оси «Берлин — Токио»,[5] вместо нее существовала платформа «антикоминтерновского пакта». Сам по себе этот пакт значил немного, к тому же в Японии у него были могущественные противники.
Все пока как бы висело в воздухе. Американский посол еще беседовал с германским военным атташе, а Ямамото, генерал японской императорской армии, оживленно шутил с депутатом из Манилы.
И все же каждый из них чувствовал, что мир в том виде, каким он был сейчас, вскоре перестанет существовать. Надвигающиеся события вне зависимости от их характера должны были коренным образом изменить и жизнь всех тех, кто в этот день собрался в тенистом саду посольства. Все они понимали, что события, которые произойдут вопреки их воле, либо вознесут их, либо низвергнут. Поэтому-то они и старались избегать категорических решений.
Для некоторых это зловещее затишье перед бурей было невыносимым. Они желали, чтобы буря разразилась как можно скорей. И все же никто не осмеливался открыто признаться в том, что его угнетает и тяготит нервное напряжение этих месяцев. Только наиболее внимательные подмечали, как неестественно подчас звучит здесь смех, как суетливо бегают глаза и как быстро меняются собеседники.
— Его превосходительство господин премьер-министр очень сожалеет, что ему пришлось сегодня утром выехать в Киото, — на отличном немецком языке извинялся за отсутствующего шефа Сабуро Танака. — По его поручению я имею честь…
Германский посол пожал руку секретарю главы японского правительства. Он, конечно, понял, почему принц Иоситомо назначил свою поездку именно на сегодня, но отвечал в обычных вежливых выражениях.
Приземистый японец почувствовал, что посол Тратт старается скрыть свое беспокойство. Он смотрел мимо Танаки, видимо, ожидая еще кого-то, кто был ему очень нужен.
Умный Танака решил быть настороже. Разговаривая с гостями, он старался держаться поближе к Тратту, и скоро его наблюдательность была вознаграждена. Он услышал, как посол просил своего личного секретаря доктора Равенсбурга поискать Рихарда Зорге.
Танака улыбнулся: он хорошо понимал, почему так волнуется хозяин дома. Сегодня вечером в Германию через Сибирь выезжает немецкий дипломатический курьер. К этому времени все должно быть готово: и почта, и ежемесячный отчет посла о положении в стране. Но без Зорге такого отчета не написать. Ни один иностранец в Японии не был информирован о положении в стране лучше, чем этот журналист. Его сведения всегда служили основой любого немецкого донесения, которое направлялось в Берлин. Посол считал Зорге своим другом и полностью доверял ему. И не без оснований! Ведь информация доктора Зорге всегда была точной, а то, что он предсказывал, сбывалось. Никогда еще на Вильгельмштрассе[6] не были так довольны донесениями своего посла в Токио, как теперь.
Танака очень обрадовался, получив лишнее подтверждение того, насколько прочны позиции его друга Зорге в германском посольстве, насколько его здесь ценят, нуждаются в нем. Японец тоже в какой-то степени имел к этому отношение: он уже несколько раз помогал своему другу кое-какой информацией. Зорге также чувствовал себя обязанным Танаке и, в свою очередь, информировал его о том, что думают немцы. Господину Танаке и японскому премьер-министру это было очень кстати.
Секретарь Равенсбург не разделял беспокойства своего шефа. На Зорге можно было положиться, хотя внешне он не всегда производил впечатление надежного человека. Обычно он довольно поздно приносил свои материалы…
Равенсбург отправился искать Зорге среди гостей. Не исключено, что тот, засунув отчет в карман, застрял, разговаривая с кем-нибудь.
— Бросьте вы, Равенсбург, спрашивать о Зорге у мужчин, — съехидничал военно-морской атташе, — спросите-ка женщин. Те лучше знают, где он… Женский глаз увидит Зорге даже через толстую стену. — Он громко засмеялся и добавил: — Каррамба, так оно и есть!
Равенсбург тоже рассмеялся. Однако он был слишком осторожен для того, чтобы спрашивать о Зорге у какой-либо из дам. Зная репутацию Зорге, он понимал, что это могут воспринять как бестактность.
Убедившись, что Зорге нет среди гостей, секретарь подошел к своему шефу.
Книга западногерманского автора посвящена жизни и деятельности выдающегося советского разведчика Рихарда Зорге. Х.-О. Майснер служил в германском посольстве в Японии в одно время с Зорге, хорошо знал его. Со страниц романа встает живой образ советского разведчика, со всеми человеческими достоинствами и недостатками.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.