«Дело военных» 1937 года. За что расстреляли Тухачевского - [10]

В 1936 г. министерство иностранных дел Германии через чехословацкого посланника в Берлине время от времени пыталось выяснить позицию Чехословакии на случай войны между Германией и Францией.

Этим и решил воспользоваться Гейдрих. В конце января 1937 г. (об этом пишет в своих мемуарах Бенеш) чехословацкий посланник в Берлине Маетны направил в Прагу шифрованную телеграмму, в которой сообщил, что бывший с ним в контакте немецкий дипломат, к его крайнему удивлению, внезапно утратил интерес к предмету их бесед. Из отдельных высказываний и намеков дипломата Маетны понял, что немцы поддерживают контакт с некой антисталинской группировкой в Красной Армии, Берлин явно ожидает смену правительства в Москве, которая приведет к изменению расстановки сил в Европе в пользу нацистской Германии.

Президент Бенеш серьезно встревожился перспективой утраты поддержки Советского Союза против Германии. Чехословакия с ее взрывоопасной проблемой судетских немцев была продуктом Версальского договора, ликвидацию которого Гитлер провозгласил в качестве своей цели. Если бы Россия оказалась на его стороне, ему ничто не смогло бы помешать.

Бенеш, естественно, сразу же пригласил к себе советского посла в Праге С. Александровского и ознакомил его с содержанием сообщения Маетны: заговор генералов против Сталина. К нему причастны Гитлер и немецкие генералы.

Посол, внимательно выслушав это сообщение, спешно вернулся в посольство и сразу же вылетел в Москву. Информация, подброшенная Гейдрихом, попала к адресату.

Но Гейдрих был предусмотрителен. Он не ограничился «почтальоном» в Праге, но действовал, исходя из здравого принципа, что стоящее дело заслуживает того, чтобы его сделать хорошо. Поэтому он подкрепил свой ход в Праге ходом в Париже.

Второй акт драмы

На дипломатическом приеме в Париже через два-три дня после беседы между Бенешем и Александровским Эдуард Даладье любезно взял под руку советского посла Владимира Потемкина и отвел его к нише у окна. Быстро оглянувшись, чтобы убедиться, не подслушивает ли их кто-нибудь, Даладье с тревогой в голосе сказал Потемкину, что Франция обеспокоена. Имеются сведения о возможной перемене политического курса в Москве. Ходят слухи о договоренности между нацистским вермахтом и Красной Армией. Не может ли Его Превосходительство рассеять эти тревоги? Лицо Потемкина оставалось невозмутимым. Отделавшись несколькими ничего не значащими фразами, он через десять минут покинул прием, вернулся в посольство и направил срочную шифровку в Москву, содержавшую информацию о беседе с Даладье.

Как Гейдриху удалось подсунуть эту информацию Даладье, сейчас уже невозможно установить точно. Вероятнее всего, у немцев был контакт с агентом Второго бюро– французской разведывательной службы– во французском посольстве в Москве.

После этих подготовительных шагов Гейдрих инсценировал второй акт драмы. Он направил своего особо доверенного представителя штандартенфюрера СС Беренса в Прагу, где тот вступил в контакт с личным представителем президента Чехословакии и сообщил ему о существовании документов, содержащих улики против Тухачевского.

Узнав об этом, Бенеш тут же информировал Сталина. Вскоре посредник Бенеша предложил представителю Гейдриха вступить в контакт с сотрудником (Советского посольства в Берлине по фамилии Израилович. Такая встреча состоялась. Человек Гейдриха показал два подлинных письма из фальсифицированного досье. Израилович, как принято, прикинулся равнодушным. Он поинтересовался стоимостью досье. Беренс пожал плечами. Израилович обещал через неделю встретиться с ним и с уполномоченным лицом…

Повторная встреча состоялась. «Уполномоченным лицом» оказался представитель Ежова, шефа советской секретной службы (наркома внутренних дел. – Ред.). Он тоже спросил, сколько стоит досье. Чтобы у русских не возникло подозрений, Гейдрих. приказал назвать фантастическую сумму в 3 миллиона рублей. «Но если они будут настаивать, вы можете сбавить цену»… – предупредил он Беренса.

Однако торговаться не пришлось. Представитель Ежова после беглого ознакомления с документами молча кивнул головой, когда Беренс назвал сумму. Ни за один план военных операций, ни за какую измену или предательство в истории секретных служб никогда не платили такую высокую цену.

(В своих мемуарах один из ведущих руководителей нацистской разведывательной службы В. Шелленберг, рассказывая об этой тайной операции, приводит некоторые дополнительные подробности. В частности, он указывает, что, передавая Гитлеру полученную от Скоблина информацию, Гейдрих включил в нее выдуманные им сведения, компрометирующие немецких генералов. Дав согласие на проведение этой тайной операции против Тухачевского, Гитлер категорически запретил посвящать в нее немецкий генеральный штаб. Помимо архивов генштаба, посланные Гейдрихом агенты тайно выкрали ряд компрометирующих документов из досье абвера. Чтобы скрыть кражу, был устроен пожар, который мог замести следы. По словам Шелленберга, ему пришлось «лично уничтожить почти все деньги, полученные от русских за досье, поскольку они состояли из крупных купюр, номера которых, очевидно, были заранее переписаны ГПУ. Как только кто-нибудь из наших агентов пытался воспользоваться этими деньгами в Советском Союзе, его в скором времени арестовывали».)