Дело Тихонова-Хасис - [47]

Правозащитник Лев Пономарев: «Примерно за несколько дней до убийства Маркелова… я завел разговор с Маркеловым о том, что он перешагнул черту, тем что препятствует выходу на свободу Буданову. Данный разговор был связан с тем, что в прессе появились сообщения с указанием фамилии Маркелова как лица, не согласного с освобождением Буданова и желающего его посадить обратно в тюрьму» (т. 16, л.д. 58).

Работавший помощником у Маркелова свидетель Аносов С.Ю. показал: «Примерно 12–13 января 2009 года ему на телефон поступило сообщение от неизвестного лица с угрозой физической расправы, если он не откажется от участия в деле Буданова» (т. 16, л.д. 133).

Все эти показания, что называется, бьют в одну точку.

Но самое главное: эту же версию высказали следователю Игорю Краснову наиболее близкие Станиславу Маркелову люди — его вдова и брат.

Вдова Маркелова поведала: «Примерно 14–15 января 2009 г. он давал часовое интервью радиостанции “Русская служба новостей”… Во время интервью затрагивалась тема кассации по делу Кунгаевых. В ходе интервью в прямой эфир поступали звонки от радиослушателей с предложениями Станиславу эмигрировать. Сам Станислав реагировал на это с юмором» (т. 8, л.д. 225).

Брат Маркелова сказал под протокол, что, по словам Станислава, ему «звонят всякие дураки» с угрозами по делу Буданова. От правых же движений никаких угроз никогда не поступало (т. 8, л.д. 218). Почему впоследствии Михаил Маркелов изменил свою точку зрения, мне не известно. Возможно, повелся на россказни следствия.

Все вместе взятое позволяет выстроить наиболее реальную версию произошедшего.

На первом этапе дела Буданова, когда Маркелов еще сотрудничал с адвокатом Хамзаевым, он сделал немало, чтобы Буданов попал за решетку. Теперь же, спустя много лет, когда в 2008 году встал вопрос о помиловании полковника, он старался сделать все, чтобы тот из-за нее не вышел. Для Маркелова в этом, прежде всего, был вопрос престижа и уязвленного самолюбия. Как в один голос утверждали на допросах свидетели Гвоздев А.П. (корреспондент РЕН-ТВ) и фотокор «Ежедневной газеты» Абрамов Д.А., «основное, что интересовало Маркелова, это то, что его многолетняя работа указанным решением суда была дискредитирована» (т. 17, л.д. 53, 110). Эту досадную профессиональную неудачу можно и нужно было компенсировать.

Вот уж повод для роскошного пиара — умри, лучше не подберешь! И Маркелов использовал его на всю катушку. Как показал свидетель Тюнев Ю.П., телеоператор РЕН-ТВ, снимавший в том же пресс-центре более раннюю конференцию Маркелова за неделю до его гибели: «На первой пресс-конференции Маркелов говорил, что он не допустит освобождения Буданова. На первой пресс-конференции он вел себя очень уверенно, заявлял всем, что именно он не выпустит полковника Буданова» (т. 17, л.д. 46). Выступление было показано на всю страну и наделало много шума.

Легко себе представить, какое отношение к себе вызвал в этой связи адвокат Маркелов в кругах русских патриотов, особенно военных. Взять, например, Николая Мочалова, который в 1992 году занимал должность оперуполномоченного Управления по борьбе с терроризмом ФСБ РФ, а после увольнения в 2003 г. занимался по линии ФСБ «отработкой национал-патриотических групп». На допросе в кабинете следователя он, по понятной причине, выразился очень мягко и деликатно: «Маркелов… в общих формулировках рассказывал мне о деле против полковника Буданова, где наши взгляды расходились» (т. 16, л.д. 98). Еще бы не расходиться! Офицер ФСБ, не понаслышке знакомый с проблемой терроризма, не мог не видеть в Буданове настоящего Героя России (не только по официально присвоенному званию), не мог не сочувствовать его освобождению и не осуждать любое противодействие этому.

А что же говорить о тех, кто служил с Будановым или вообще воевал в Чечне! Неудивительно, что практически все близкие и знакомые Маркелова считали, что если искать настоящих убийц адвоката, то, конечно, только в указанной среде, а вовсе не среди русских националистов правого толка, «неофашистов» (по выражению следователя Игоря Краснова).

Есть, однако, еще одна версия, которую я обязан поставить на первое место, какой бы неправдоподобной она кому-то ни показалась. Бесценное показание дала журналист «Ежедневной газеты» Рогачева М.В.: «В ходе разговора с адвокатом Липцер Еленой Львовной мне стало известно, что незадолго до убийства Маркелова С.Ю. ему предложили заняться делом, связанным со взрывами в 90-х гг. жилых домов на Каширском шоссе. Маркелов согласился на это предложение. Однако взяться за это так и не успел» (т. 16, л.д. 185). Не успел, да…

Вот теперь все выстраивается в одну цепочку. Она состоит из эпизодов взаимных контактов и отношений адвоката Маркелова с самым могущественным ведомством России, Федеральной службой безопасности. Останутся ли эти звенья в тени навсегда?

Об этом стоит поговорить отдельно хотя бы в кратком отступлении.

* * *

Маркелов давно, едва ли не с самого начала своей деятельности, представлял собой большую головную боль для ФСБ. Еще с того момента, как он дружески взялся защищать Н. Ракс, Т. Нехорошеву и др., взорвавших приемную ФСБ на Кузнецком мосту. Свидетельствует его друг и соратник, историк-анархист Петр Рябов: «Однажды — он был защитником по делу Новой Революционной Альтернативы — отчаявшись сладить с ним, ФСБшники поставили его перед дилеммой: или он выходит из дела, или сам садится по нему. Стас сделал разумный выбор»