Дело табак - [70]

– Добрый вечер, командор. Хотите подкрепляющий напиток?

Ваймс также позволил себе закурить сигару, поскольку, сами понимаете, что хорошего в бильярдной, если под потолком, среди ламп, не кружит дым, окрашивая воздух в безнадежно синий цвет? Цвет погибших надежд и утраченных возможностей…

Вилликинс, который хорошо знал процедуру, подождал, пока Ваймс не ударит по шару, прежде чем вежливо кашлянуть.

– Вы отлично поработали, сэр. Я так понимаю, ее светлость несколько расстроена из-за ситуации с гоблинами, сэр. Полагаю, я не ошибся, сэр, потому что недавно встретил ее в коридоре, и она использовала выражения, которые я не слышал ни от одной женщины, с тех пор как умерла моя мать, упокой боги ее душу, если только они ее найдут. Но, опять-таки, вы отлично поработали, сэр.

Ваймс отставил кий.

– Я хочу накрыть их всех, Вилликинс. Что толку прихлопнуть одного местного головореза?

– Согласен, командор, главное – попасть по черному шару.

Ваймс оторвался от своего бокала, который опустошал с яростью.

– Вижу, ты в свое время немало играл, Вилликинс. Ты видел когда-нибудь Таза Вильямса? Очень религиозный был человек на свой лад, жил с сестрой где-то в подворье Наседки-с-цыплятами… и я в жизни не видел, чтобы кто-нибудь так играл. Клянусь, он мог сделать так, чтобы мяч отскочил от стола, прокатился вдоль бортика, упал именно там, где Тазу было нужно, и аккуратненько закатился в лузу, – Ваймс удовлетворенно фыркнул. – Конечно, все кричали, что это жульничество, но Таз стоял, спокойный как столб, и твердил: «Шар в лузе». По правде говоря, его ни разу не поколотили только потому, что наблюдать за ним было очень поучительно. Однажды он загнал шар в лузу рикошетом от лампы и от пивной кружки. «Шар в лузе» – и не поспоришь… – Ваймс расслабился и закончил: – Но проблема, конечно, в том, что в реальной жизни правила гораздо более строгие.

– О да, командор, – согласился Вилликинс. – Когда я играл, единственным правилом было бежать очень быстро, после того как ты стукнул противника кием по голове. Ее светлость дала понять, что сегодня вам, возможно, понадобится моя помощь?

– Да уж, пожалуйста. Мы поедем в Заусенц. Это примерно в двадцати милях вверх по реке.

Вилликинс кивнул.

– Да, сэр. Некогда там жил род Заусенцев, в частности знаменитый лорд Джастис Заусенц, который, как известно, никогда не верил заявлениям о невиновности, на том основании, что «преступники всегда лгут». По счастливому стечению обстоятельств, он был также Уважаемым Мастером Добровольного Общества Изготовителей Веревок и Канатов. Надеюсь, нас не ждет встреча с чем-то подобным.

– Кстати, Вилликинс, по пути мы остановимся, чтобы прихватить нашего проницательного юного констебля, которому нужно показать, что такое честная игра. И я уж постараюсь, чтобы оно так и было.

– Приятно слышать, сэр, – ответил Вилликинс, – но не забывайте: какая разница, если в конце концов шар попадет в лузу?

Госпожа Наконец открыла дверь, вскрикнула, захлопнула дверь, открыла ее, чтобы извиниться, после чего аккуратно затворила, оставив Ваймса на пороге. Через полминуты на крыльцо вышел Фини, в ночной рубашке, заправленной в штаны.

– Командор Ваймс? Что-то случилось? – спросил он, доблестно пытаясь запихнуть за ремень всю ночнушку.

Ваймс бодро потер руки.

– Да, старший констебль Наконец, случилось, но кое-что с твоей помощью, возможно, удастся уладить. Я располагаю достаточной информацией касательно убийства молодой гоблинки, чтобы задержать двух подозреваемых для допроса. Это твой участок, поэтому, с профессиональной точки зрения, я считаю, что самым правильным будет, если ты мне поможешь.

Ваймс шагнул в комнату, чтобы Наконец заметил Вилликинса, и продолжал:

– Полагаю, ты знаешь Вилликинса, моего камердинера. Он вызвался править каретой, и, разумеется, подаст мне чистую белую рубашку, когда понадобится.

– Да, сэр-р-р, – прорычал Вилликинс, повернулся и подмигнул Ваймсу.

– Старший констебль Наконец, я буду очень признателен, если ты вооружишься тем, чем сочтешь нужным, и, поскольку у тебя все равно нет наручников, которые хоть на что-то сгодились бы, черт возьми – ох, прошу прощения – может быть, ты раздобудешь веревку?

На лице старшего констебля отразилась целая палитра противоречивых чувств. Я буду работать со знаменитым командором Ваймсом, ура! Но это большое, серьезное дело – ох боги. Зато я почувствую себя настоящим стражником – ура! Но в постели уже лежит грелка с горячей водой – ох боги. С другой стороны, если что-нибудь пойдет не так, то, в конце концов, герцогу Анкскому принадлежит большая часть округи, так что виноват будет он – ура! А может быть, если я сумею отличиться, то получу работу в городе, и мама будет жить в доме, где не надо лежать без сна всю ночь, слушая, как мыши дерутся с тараканами – ура![21]

Ваймс в душе потешался, наблюдая за лицом парнишки при свете свечки, особенно потому, что Фини, размышляя, шевелил губами. Наконец Ваймс сказал:

– Не сомневаюсь, старший констебль Наконец, что твоя помощь в данном случае поспособствует будущей карьере.

Эти слова заставили госпожу Наконец, заглядывавшую через плечо сына, заалеть от гордости и сказать: