Дело случая - [6]

— Это она по городскому телефону номер набирает, — почему-то шепотом прокомментировал Юра. Я не успел ничего сказать, когда раздался четкий Маринин голос.

— Алло, Динуль, привет!.. Нормально, вот уже на новой квартире… Устала, а надо еще разобраться… Нет, не сегодня, давай завтра?.. Хорошо. Давай, записывай мой номер… — Марина продиктовала номер. — Ну все, до завтра! Целую! — Из динамиков полилась целая какофония звуков, видимо, Марина приступила к разбору вещей.

— Саня, я пойду кассету поменяю. Посмотрим, как аппарат работает.

— Смотри, осторожно, Марина тебя в окно может увидеть.

— Ладно, я вдоль стенки, под окнами… — Юра выскользнул из машины. Минут через пять он вернулся, и мы прослушали запись, сделанную устройством. Аппарат работал отлично, Юрка сидел и довольно улыбался.

На следующий день вечером я припарковал машину в метрах трехстах от подъезда Марины. Юра остался слушать, а я отправился прогуляться по Бульварному кольцу. Вскоре мне на мобильный телефон позвонил Юрка и сообщил, что Марина уехала на встречу с подругой и что мы можем уезжать. Пока я возвращался к машине, Юра поменял кассету в записывающем устройстве и успел ее прослушать.

— Ну и что там? — сев в машину, поинтересовался я.

— Ничего интересного. По городскому Марине звонила только Дина, и были еще два звонка бывшим жильцам, сама она звонила маме в Волгоград и хозяйке квартиры… Пока ничего…

— Вот видишь, ревнивец! У тебя нет причин для ревности, — я сам себе не поверил.

— Саня, прошел всего один день, и еще никто не знает, что она переехала, — сказал Юрка неуверенным тоном.

— Ладно. Допустим, что у нее есть… приятель, — я чуть было не сказал любовник, но вовремя осекся, иначе нанес бы травму нежной и ранимой душе друга. — Наверняка первому, кому бы она позвонила, так это ему. Согласен?

Юра лишь кивнул в ответ.

— А позвонила она подруге. Так что для успокоения подождем еще недельку, а там тебе надо будет начать активные действия, — хоть я и сказал все это уверенно, мне с трудом верилось, что такая шикарная девочка ведет уединенную монашескую жизнь. Следующие три вечера подряд мой друг как профессиональный шпион прослушивал квартиру своей подружки, а я присмотрел себе неплохое летнее кафе неподалеку и коротал время там. Честно говоря, меня тяготила роль праздношатающегося бездельника, но отказать Юрке я не мог, по крайне мере, вот так сразу. Может, моего терпения и хватит еще на пять или шесть вечеров, но потом придется снижать темп. Для начала график прослушки изменим на вечер через вечер, после доведем его до одного раза в неделю.

Прошло еще два дня. Официантки в кафе стали мне улыбаться как старому знакомому. Я уже собирался поговорить с Юркой на обратном пути об изменении графика, как вдруг он сам позвонил мне на мобильный телефон.

— Саня, приходи, поехали домой, — голос моего друга был спокоен.

— Иду, — не было смысла расспрашивать его по телефону о том, что произошло.

Через десять минут я садился в машину. Юра сидел на пассажирском сиденье и протирал очки.

— Ну, давай рассказывай, что случилось, — я тоже нервничал.

— Все, Саня, больше мы сюда не будем ездить, — Юркиной интонацией можно было бы в жару обкладывать мороженое, чтобы не растаяло.

По большому счету, я так и думал, что рано или поздно все этим закончится. С одной стороны, пусть лучше так, сразу и больно, убить любовь, чем медленно и нудно душить ее; измучаешься сам и других измучаешь. А с другой стороны, мне было жалко Юрку.

Я завел двигатель и стал выезжать со двора. Мой друг молча достал кассету и воткнул ее в магнитолу.

— Не хочешь послушать? — Не дожидаясь ответа, Юра нажал кнопку воспроизведения записи. Из динамиков раздался голос Марины:

— Привет, Динуль, как дела?

— Нормально. А у тебя? — Голос Дины был похож на голос двенадцатилетнего мальчика-подростка, страдающего гайморитом.

— Да грустно что-то, — Марина вздохнула. — Все думаю, ничего не придумаю. Устала от неопределенности, неизвестности…

— Что это с тобой, подруга? Это когда же ты была не уверена в себе? Кому-кому, а тебе грех жаловаться! Ты себя в зеркало когда последний раз видела?

— Да нет, Динуль, не во внешности дело. Что-то происходит внутри меня. Я тут уже неделю живу, и мне все нравится, а все равно на душе как-то не так. Вчера поймала себя на мысли, что боюсь выходных, боюсь остаться одна… Я ведь с переездом обрубила старые связи. У меня остались только ты, мама и Юра… — Марина тоскливо вздохнула. Дина молчала. Из динамиков доносился тихий треск и шелест. Я уже было подумал, что магнитола зажевала пленку, как раздался подростково-болезненный голос Марининой подруги:

— Мариночка, твоя мама и я у тебя будем всегда, — она всхлипнула. — А таких, как Юра, у тебя будут сотни!

— Нет, не будут! — В голосе Марины послышалась детское упрямство. — Таких больше нет! — Она всхлипнула. — Я же рассказывала тебе о нем. Все, кого я знала до этого, и рядом не стояли. Я сама не знаю, что со мной творится, но я постоянно думаю о нем. За мной так никто, понимаешь, никто никогда не ухаживал! Всем от меня нужна была только постель, я для них была просто красивая кукла. Он единственный, кто интересуется мной как человеком… — Параллельно с Марининым голосом из динамиков стали доноситься всхлипывания ее подруги.