Дело сердца. 11 ключевых операций в истории кардиохирургии - [9]

За 10 лет до того, как это предсказание сбылось, а именно 6 сентября 1891 года, одного юношу в Сент-Луисе, штат Миссури во время драки ударили ножом. Его доставили в городскую больницу, где на рану наложили повязку, однако десять часов спустя состояние раненого ухудшилось, и его забрали в операционную. Операцию провели без всякой анестезии — предположительно потому, что на нее не хотели тратить время. Даже по прошествии десяти лет один выдающийся хирург по-прежнему был убежден, что анестезия «непригодна» для подобного рода операции, и только после Первой мировой войны ее стали повсеместно применять для столь серьезных операций. Когда повязки сняли, кровь вместе с воздухом хлынула из раны. Генри Дальтон, лечащий хирург, вскрыл пациенту грудную клетку и перевернул его на бок, чтобы дать крови стечь. В результате в околосердечной сумке была обнаружена пятисантиметровая рана, которую с большим трудом и не с первой попытки, но все-таки удалось зашить: «Не было никаких прецедентов, которыми я мог бы руководствоваться, и никто из известных хирургов не мог мне помочь зашить эту рану на сердце, бьющемся с частотой сто сорок ударов в минуту».

В ходе операции несколько раз ситуация была такая, что казалось, пациент близок к смерти, однако каждый раз ему вводили смесь стрихнина и виски, благодаря чему его состояние стабилизировалось. Стрихнин — это крайне ядовитое вещество, в прежние времена использовавшееся в качестве отравы для крыс, но к тому времени он считался еще и мощным стимулятором, способным в небольших дозах увеличивать частоту сердцебиения. Виски тоже пользовалось определенной популярностью в американских операционных на рубеже столетий: в 1900 году Джон Да Коста рекомендовал клизмы с горячим кофе и виски при лечении ранений в сердце, а девятью годами позже в послеоперационный уход за жертвами колотых ран в Джорджтауне входили ежедневные полтора литра виски, которые пациент должен был выпить. Европейские же хирурги предпочитали крепкие напитки Старого Света: во время операции, проведенной в 1890-х годах, Чарльз Балланс ввел своему пациенту смесь бренди и солевого раствора, которая оказала на него настолько сильный эффект, что к концу операции «он уже не казался мертвым, однако был настолько пьяным и буйным, что потребовалось пятеро мужчин, чтобы его удерживать».

Пациент Дальтона быстро и без каких-либо осложнений пошел на поправку — это был невероятный успех, однако самого сердца хирург даже не касался. Это была черта, через которую мало кто был готов переступить. С точки зрения современного человека, сложно понять, что именно удерживало хирургов от того, чтобы сделать этот последний, решительный шаг, ведь они подбирались уже так близко. Несколько лет спустя американский хирург Чарльз Элсберг попытался объяснить, почему он и его коллеги настолько сильно боялись прикоснуться к бьющемуся сердцу:

«Следует помнить, что нам приходилось иметь дело с органом первостепенной важности, постоянно находившемся в движении, который к тому же, как считалось, был крайне чувствителен к малейшим механическим воздействиям или травмам. У всех были опасения, что во время манипуляций с сердцем, какими бы осторожными мы ни были, оно может внезапно остановиться, что простое введение в него иглы может привести к самым ужасным последствиям».

Что же заставило их передумать? Вполне возможно, что одним из главных катализаторов стало небольшое представление, устроенное в 1894 году итальянским исследователем Симпличио Дель Вечио. Во время конференции хирургов в Риме он вышел на сцену вместе с собакой на поводке и заявил своим коллегам, что сорока днями ранее прооперировал это животное, проткнув ему сердце и наложив на получившуюся рану швы. Два дня спустя собаку усыпили, и публика смогла своими глазами убедиться, что рана полностью зажила, оставив после себя лишь крохотный шрам. Дель Вечио крайне осторожно высказывался по поводу перспективы проведения операций на сердце у людей, признавая, что для этого предстоит дать ответы на многие существенные вопросы, такие, как можно ли при этом применять анестезию. Вместе с тем он заключил: «Я уверен, что в не столь отдаленном будущем хирургия сможет ответить на все эти вопросы, и, используя надежную дезинфекцию, можно будет преодолеть даже более серьезные препятствия».

Ему не пришлось долго ждать — через несколько месяцев один норвежский хирург осмелился не только вскрыть околосердечную сумку, но и предпринял попытку провести операцию на самом сердце — и даже ввел иглу прямо в пульсирующую мышцу. Ранним утром четвертого сентября в Осло обнаружили юношу, лежащего в луже крови. Его срочно доставили на такси в национальную больницу. Он был ранен ножом в грудь. Дежурящий в тот день хирург, тридцатисемилетний Аксель Каппелен, осмотрев находящегося без сознания пациента, заключил, что тот «бледный, словно труп». Молодой человек на некоторое время перестал дышать, а час спустя его пульс было уже почти не нащупать. Каппелен принял решение оперировать. Когда пациента усыпили с помощью хлороформа и вскрыли ему грудную клетку, Каппелен обнаружил обширное внутреннее кровотечение. В левом желудочке сердца была двухсантиметровая рана, которую он осторожно зашил, умудряясь делать стежки с таким расчетом, чтобы подпрыгивающее с каждым сокращением сердце ему не мешало. Работа была поистине филигранной. Когда пациент на следующий день очнулся, он, по его собственным словам, чувствовал себя гораздо лучше. К сожалению, его выздоровление оказалось лишь временным: он умер утром седьмого сентября из-за кровопотери, вызванной оставшейся незамеченной травмой артерии.