Дело сердца. 11 ключевых операций в истории кардиохирургии - [21]

Хотя идею Манро и отвергли, полностью забыта она не была. В начале 1920-х годов Эвартс Амброз Грейам, профессор хирургии Вашингтонского университета в Сент-Луисе, пришел к выводу, что пациента с открытым артериальным протоком действительно можно вылечить, хирургическим путем перевязав кровеносный сосуд. Он обратился к профессору педиатрии детской больницы Сент-Луиса, объяснив ему проблему, и попросил подыскать подходящего для данной операции пациента. К его негодованию, пациентом, который в назначенный час появился на пороге его кабинета, оказался пятидесятитрехлетний мужчина, чья патология была уже слишком запущенной, чтобы считать его подходящим кандидатом на проведение операции. Судя по всему, педиатр был разозлен невиданной наглостью своего младшего коллеги и специально отправил ему неподходящего пациента, чтобы тот наверняка не стал подвергать его недопустимому, с его точки зрения, риску. Рассел Брок позже высказал мнение, что этот «безжалостный и глупый» поступок на целых пятнадцать лет задержал развитие детской кардиохирургии.

Первый хирург, которому удалось успешно зашить открытый артериальный проток, столкнулся с похожим сопротивлением, преодолеть которое ему удалось лишь хитростью. В 1938 году Роберту Гроссу было тридцать три, и он работал младшим хирургом в Бостонской детской больнице. У Гросса, рожденного с сильно ослабленным зрением в одном глазу, были проблемы с восприятием глубины. Его отец, занимавшийся изготовлением пианино, помог ему разработать зрительно-моторную координацию, взяв его помощником к себе в мастерскую. Позже, когда он изъявил желание стать хирургом, отец дал ему часы и велел разбирать и собирать их снова и снова. По мере совершенствования мелкой моторики отец давал Гроссу часы все меньшего и меньшего размера. Поразительно, но в итоге Гроссу удавалось скрывать свою проблему на протяжении всей врачебной карьеры: лишь после ухода на пенсию он обратился к одному из коллег за советом и после удаления из пораженного глаза врожденной катаракты впервые в жизни увидел мир бинокулярным зрением.

Несколько маленьких детей умерли на глазах у Гросса от острого бактериального эндокардита — инфекции сердца, распространенного осложнения открытого артериального протока. Он был раздосадован своей неспособностью как-то помочь им, но одновременно был заинтригован механической природой данной проблемы. Он был убежден, что перевязать кровеносный сосуд — это вполне выполнимая задача. К тому времени два хирурга уже предприняли попытки делать такие операции, однако одному из них так и не удалось зашить кровеносный сосуд, а второй, вскрыв пациенту грудную клетку, обнаружил, что заявленный диагноз оказался ошибочным. Гросс часы напролет разрабатывал в лаборатории новую операцию, тестируя ее сначала на собаках, а потом на человеческих трупах. Когда он решил, что операция разработана от начала до конца, то обратился к начальнику отделения Уильяму Лэдду и объяснил, что намерен сделать. Лэдд не был в восторге от его затеи и велел пока продолжать исследования, дав недвусмысленно понять, что запрещает опробовать эту методику на живых пациентах.

Но Гросса это не остановило, он выбрал выжидательную тактику в расчете, что рано или поздно подвернется удачный момент. У Лэдда была привычка каждый год, в августе, уходить в отпуск, и как только он отправился на корабле в Европу, Гросс начал действовать. Он выбрал двух пациентов, которых посчитал подходящими для данной операции, и решил, что если первый умрет, то у него будет второй шанс продемонстрировать эффективность разработанной им процедуры. Подобные рассуждения могут показаться чрезвычайно холодным и даже циничным расчетом, однако он исходил исключительно из практических соображений. Любой кандидат, подходящий для данной операции, все равно изначально тяжело болен, и в случае отсутствия лечения его ждала бы неминуемая смерть. Если бы оперируемые не пережили операции, то это не значило бы, что виной тому плохо проведенное вмешательство — у пациентов в столь тяжелом состоянии в принципе мало шансов выжить, как бы идеально операция ни прошла. Но даже единичный успешный результат, с другой стороны, стал бы убедительным доказательством эффективности новой методики лечения Гросса.

К счастью, одного пациента оказалось вполне достаточно. Им стала Лорен Свини, семилетняя девочка, доставленная в детскую больницу 17 августа 1938 года. С ранних лет она страдала от проблем с дыханием, ей диагностировали открытый артериальный проток. Когда она пошла в школу, то у нее периодически стали случаться приступы, когда она с ужасом хваталась за грудь. На вопрос, в чем дело, она шептала в ответ: «Здесь внутри что-то не так». Ее мать была обеспокоена громким звуком, похожим на жужжание, который доносился из груди маленькой девочки. Симптомы болезни ухудшались, и вскоре стало ясно, что если ничего не предпринять, то долго она не протянет.

Двадцать шестого августа 1938 года Гросс приступил к операции, которая принесла ему репутацию одного из величайших пионеров детской хирургии. Ассистировал ему Томас Ланман, старший хирург больницы после Лэдда, а Бетти Лэнк согласилась ввести пациентке анестетик. Его коллеги отдавали себе отчет, что действуют наперекор начальству, но несгибаемая воля и решительность Гросса их впечатлили: он был крайне серьезным человеком и весьма яркой личностью.