Дело Романовых, или Расстрел, которого не было - [117]

Упоминание свидетелем о поезде, везущем «ценности», подтверждается тем, что мы знаем о том, как большевики покидали Екатеринбург. Екатеринбург был торговым центром самой богатой области горнодобывающей промышленности в России, банки были переполнены драгоценными слитками, и большевики считали, что город надо удерживать до тех пор, пока не будет вывезено столько, сколько будет возможно, в Пермь. Свидетель говорит о «ценностях», которые вез поезд вместе с Романовыми. Часть этих ценностей, возможно, была их личной собственностью. Когда Романовы приехали в Екатеринбург, их сопровождал целый состав с их имуществом. Возможно, что-то из этого попало в Пермь.

Первый военный комендант в Перми, после ее падения на Рождество 1918 года, Витольд Римашевский, позже рассказывал, что белогвардейцы захватили «разнообразные и чрезвычайно ценные вещи» и «использованную женскую одежду». Он сообщал полковнику Никифорову, новому главе Военного контроля, что обнаружил — сотрудники контрразведки спокойно «освободили» некоторые из этих вещей. Полковник проследил за этим и собрал их снова, и сообщил командиру, что «много ценных вещей было найдено во время обыска квартир контрразведкой и среди них были вещи, которые по своей ценности могли принадлежать царской семье. Полковник Никифоров был уверен в этом, держа в руках уникальную золотую лампу, украшенную драгоценными камнями».

Никифоров был офицером разведки, который принимал участие в поиске царской семьи еще в Екатеринбурге. В январе 1919 года он был назначен в Перми главой Военного контроля, и он мог отыскивать и производить допросы свидетелей.

Часть его сведений была получена от женщины по имени Александра Кривопденова, которая была у него осведомителем, работавшим среди большевиков в городе. В 1920 году она вспоминала: «В середине января 1919 года я была в одном доме в Мотовилихе (пригород Перми), где я услышала разговор о нижнем белье Николая II, с коронами и монограммами. Я спросила, где такое белье было найдено?

Мне сказали: «Конечно, ты знаешь, что императорская семья была в Перми, и жила в доме Акцизной администрации? Евреи наверняка убили их и разворовали все».

«Но кто видел это нижнее белье?» «Они показали мне чернявую женщину, которая обыкновенно стирала нижнее белье для доктора еврея. Я нашла эту женщину, нашла нижнее белье с коронами и рубашки с монограммами, а также штаны. Она не знала, как звали доктора, но она знала, где он жил, на Монастырской улице, в доме, принадлежащем Кусар-кину. Я лично рассказала это Никифорову, поскольку он интересовался императорской семьей, то я должна была рассказывать это только ему. В конце января я встретилась с Никифоровым в назначенное время.

Он сказал мне: «Посмотрим, что к нам попало», взял пакет, закрыл дверь и развернул его, и в нем были золотые вещи и алмазы… Я была очарована овальными сережками с большими сапфирами, и другими драгоценными камнями. Я долго глядела на них, а затем спросила, принадлежали ли они царице. «Да», — сказал он…

Полковник Никифоров сказал, что там было ценностей больше, чем на два миллиона рублей. Я спросила его, откуда они. Никифоров сказал, что он не может сказать это в настоящее время, но попросил, чтобы я не бросала дело и продолжала работать…»

Эта свидетельница также показала, что расследование пребывания Романовых в Перми двигалось слишком медленно; так что однажды полковник Никифоров даже потерял надежду на дальнейшие успехи. Она процитировала его: «Я начинаю отчаиваться. Я знаю о многих слухах, но ничего определенного и положительного».

Это было примерно в то время, когда он решил поручить расследование главному помощнику начальника Военного контроля, Александру Кирсте. Кирста, основательно «покопался» в деле, и достиг больших результатов. 8 марта

1919 года, по наводке Кривопденовой, которая была своей в среде большевиков, и перехватив их письмо, Кирста ворвался в дом 15 по Второй Загородной улице. Одной из проживающих там оказалась медсестра Наталья Мутных, драматические показания которой открыли эту главу.

Кирста не только обнаружил свидетеля, видевшего своим глазами императорскую семью в Перми, но и понял, что полученная информация нуждается в многократной проверке. В течение последующих трех недель он допрашивал ее не один, а три раза. Ниже приводятся ее заключительные показания: «Я часто была у своего брата Владимира Мутных, занимавшего место секретаря в Облсовете Урала, и часто прислушивалась к разговору брата с тов. Сафаровым и Белобородовым, они часто упоминали о царской семье.

Из разговоров брата я знала, что сам Николай и наследник расстреляны и трупы их сожжены за городом Екатеринбургом, а семья в составе четырех дочерей и Ал. Федоровны вывезены в город Пермь. Слухи об их пребывании были всевозможные, не знали, чему верить. Но однажды, в сентябре месяце, я вошла с невестой моего брата Анной Костиной (секретарь товарища Зиновьева, временно командирована в Пермь) в Облсовет к брату. Брата там не было, и мы пошли к нему на караул, эту ночь он был на карауле. Я была очень заинтересована царской семьей и попросила брата взять меня в их комнату, показать мне их.