Дело Романовых, или Расстрел, которого не было - [103]

Недоумение Долгорукова имело основание. Немцы действительно имели развитую агентурную сеть на Урале, немецкие агенты были и в самом Екатеринбурге. В течение мая и июня немецкие представители открыто приезжали в город, и приветствовались местными большевиками. Жили они в роскошных вагонах поезда, который стоял на железнодорожной станции. В группе находились немецкие генералы и миссия Красного Креста, которые интересовались военнопленными.

Но относительно российского императора, который находился в нескольких сотнях ярдов от них, немецкие чиновники имели другие намерения, отличные от заботы о военнопленных. Корреспондент «Times» сообщил категорически: «…немецкая миссия прибыла в Екатеринбург в конце мая, чтобы установить все о жизни жителей Дома Ипатьева…» Сведения, находящиеся в американских архивах подтверждают, что немцы, все еще работали в городе в июле, когда Романовы исчезли.

Таким образом, для главного немецкого дипломата Альвенслебена не имело смысла просить белогвардейских чиновников искать, где находятся Романовы. Собственные люди Берлина в Екатеринбурге могли сообщить об этом гораздо быстрее, чем российские чиновники, находящиеся на расстоянии более 1000 миль от Екатеринбурга. По каким причинам Германия хотела отвлечь киевских монархистов от этого вопроса, послав их «поймать журавля в небе», было непонятно, и они озадаченные ушли.

Два чиновника действительно прибыли в Екатеринбург, но только после того, как императорская семья исчезла. У Альвенслебена было еще кое-что, что он хотел сообщить, и что не просто изумило его слушателей, а ошарашило их.

Вот как об этом рассказывал генерал Долгоруков: «…[он] предупредил нас, что между 16 июля и 20 распространятся слухи о смерти царя, но они не должны нас тревожить; так же как и слухи об убийстве царя, которые были в июне, они будут ложны, но это необходимо по определенным причинам, а, именно, для спасения царя. Я хорошо помню, что при нашем разговоре с ним, который состоялся 5-го или 6 июля, граф Альвенслебен назвал точный период, когда ложные новости об убийстве царя распространятся между 16 и 20 июля. Он просил держать нашу беседу в тайне и делать вид, что мы поверили в смерть царя».

Легко вообразить чрезвычайное удивление Долгорукова, когда пророчество осуществилось: «…между 16-м и 20-м я читал в местных газетах, что царь был расстрелян, и что семья была эвакуирована куда-то… Я был поражен тем, что Альвенслебен имел такую точную информацию, и конечно не верил газетным сообщениям. Немедленно после прочтения сводки новостей я отправился в конференц-зал и встретил там Безака. Мы все равно решили присутствовать на заупокойной мессе в соборе; мне казалось, что многие, возможно даже большинство, не до конца верили, что грустные новости верны. Ко мне и к Безаку подходило много людей с вопросами. У нас было трудное положение. Мы не отрицали, что царь, возможно, спасся. Генерал Скоропадский не присутствовал на мессе в соборе и провел службу в своем доме, где присутствовал также Альвенслебен. По слухам, Альвенслебен, даже «плакал» в течение службы. Безак и я поделились друг с другом впечатлением: «Как умело он играет свою роль!»

Спустя несколько дней, далеко на севере, проходила другая панихида по царю Николаю, в российской церкви в Копенгагене. Среди присутствующих на похоронах был король Дании Христиан, датский дядя князя Владимира и глава иностранных представителей. Впоследствии произошел небольшой инцидент, он мог бы быть незначительным, если бы мы не знали о событиях в Киеве. Царский посол, который все еще имел аккредитацию в Копенгагене, отвел французского посланника в сторону и сказал ему, что он и его российские коллеги полагают, что царь в действительности не был мертв.

Объявление о расстреле было только прикрытием для создания безопасности вывоза царя из России.

Это был как бы отзвук из Киева, и мы рискнем предположить, что скрывалось за этим. Французское сообщение о немецкой спасательной операции со ссылкой на швейцарские источники говорило о Дании, как окончательном пункте, куда должна быть вывезена царская семья. Если бы план был принят и были приготовления к его выполнению, то кто-то в Дании должен был быть проинформирован заранее. И в Киеве, и в Копенгагене те, кто все знал, верили, что все идет по плану. Но их ожидания были обмануты. Царь Николай и его семья не появились ни через неделю, ни позже, казалось, они уже не были живыми.

В Киеве граф Альвенслебен избегал встречи с Безаком и Долгоруковым после встречи на панихиде, и затем спешно уехал в Берлин. Когда он возвратился в августе, Долгоруков встретил его на улице и спросил его о царе. Альвенслебен сказал, что он сожалеет, но не было возможности что-либо сделать, и император, очевидно, был убит. Немцы тогда действительно вели какую-то непонятную игру. Даже при том, что царь был, вероятно, мертв, Альвенслебен был абсолютно точно осведомлен о дате, когда судьба Николая должна быть, так или иначе, решена. Если он не обладал способностью предвидеть будущее, то он, наверное, имел какую-то информацию, чтобы сделать свое удивительное пророчество.