Дело передается в суд - [20]

Старинное, в классическом стиле, с колоннами и лепными украшениями на карнизе, здание больницы имени Пирогова я нашел не без труда. В проходной мне уже был выписан пропуск и ждала провожатая, без помощи которой я не скоро добрался бы через бесконечные, все время пересекающиеся коридоры до кабинета главного врача. Им оказалась очень симпатичная, сравнительно еще молодая женщина. Увидев меня, она не смогла сдержать слез, и моя злость на нее, а заодно и на моего начальника Кунгурцева сразу же улетучилась.

— Пойдемте со мной, — сказала мне Нина Ивановна, ничего не объясняя. — У нас произошло ужасное несчастье. Какой позор, какой стыд!

Мы шли по длинным коридорам больницы, и встречавшиеся нам по дороге сестры, санитарки и врачи, очевидно уже прослышавшие о моем приезде, останавливались и смотрели нам вслед. Трижды завернув вправо и поднявшись на два марша по лестнице, мы вошли в небольшую палату на две койки.

— Для послеоперационных, — шепнула мне Нина Ивановна, — оба безнадежны. Им сделали операции, но, к несчастью, спасти их уже невозможно: они обратились к нам слишком поздно. Сами понимаете, сильнейший метастаз.

Я подавленно молчал. Раковые больные всегда вызывали во мне ужас. Но я никак не мог понять, какое все это может иметь отношение к милиции.

Главный врач заметила мое недоумение.

— Вот здесь-то все и произошло, — сокрушенно сказала она. — Я привела вас сюда, чтобы познакомить вон с той женщиной, сидящей у окна.

По ее знаку от кровати неподвижно лежащего больного отделилась маленькая сгорбленная старушка. От бессонных ночей и непрерывных слез она выглядела ненамного лучше своего умирающего мужа.

— Это товарищ из милиции, — представила меня старушке Нина Ивановна.

Мы втроем вышли в коридор, и только здесь я узнал наконец, что же все-таки произошло в больнице.

…Вчера утром Нину Ивановну вызвали на совещание в Горздравотдел. Не прошло и получаса после ее отъезда, как старшей сестре, обычно заменявшей главного врача по административным вопросам, позвонили из бюро пропусков.

— Вы вызывали на сегодня консультанта? — спросила ее дежурная по бюро.

Старшая сестра поспешила в проходную. Навстречу ей поднялся, опираясь на палку, высокий, широкоплечий мужчина.

— Моя фамилия Викторов, — представился он и первый протянул огромную руку. — Кандидат медицинских наук, доцент Института усовершенствования врачей. Почему же вы не приготовили мне пропуск?

— Мне никто ничего не говорил, — нерешительно сказала старшая сестра, не вполне уверенная в том, что в сутолоке рабочего дня она просто не забыла об этом. — Да и сейчас нет главного врача.

Она хотела спросить Викторова о цели его прихода, но постеснялась. Ее немного сковывали звание и внушительная внешность гостя.

— А у меня очень мало времени, — начиная сердиться, сказал мужчина. — Вы же сами просили меня посмотреть раковых послеоперационных больных с метастазом. То есть не вы лично, а ваш главврач.

— Ну что ж, — засуетилась старшая сестра. — Это, конечно, можно. То есть, нужно даже.

«В конце концов, — думала она, еле поспевая за размашисто шагавшим, несмотря на хромоту, доцентом, — кто бы его ни вызвал, вреда это не принесет, хотя и пользы тоже, к сожалению». Старшая сестра давно работала в онкологическом отделении и хорошо знала, что больным с таким метастазом не может помочь не только кандидат медицинских наук, но даже и сам господь бог. По дороге они зашли в ординаторскую, и сестра подала Викторову сверкающий белизной, отутюженный халат.

В палате, где лежали прооперированные больные, их уже ждал лечащий врач. Особенно беспокоить людей после операции не рекомендуется, и доцент, посмотрев, как сделаны перевязки, углубился в изучение историй болезни.

— Ничего, в сущности, не сделали. Разрезали и зашили, — сказал он, обращаясь к лечащему врачу.

Тот в ответ только развел руками.

Доцент сделал записи в историях болезни, пообещал через пару дней прийти еще раз для окончательного заключения и попросил старшую сестру познакомить его с родственниками больных, которые ждали в коридоре результатов осмотра.

Викторов беседовал с ними по очереди. Сначала он расспросил их, где и кем работают, где живут, большие ли у них семьи, потом сказал, что положение больных тяжелое, даже угрожающее, но отнюдь не безнадежное.

— Правда, единственная возможность спасти их, — сказал Викторов после небольшого раздумья, — достать новейшее лекарство. А это очень и очень сложно. Фирма, производящая это лекарство, находится в Западной Германии.

Затем Викторов предложил родственникам больных немедленно ехать домой, а через пару часов встретиться с ним, и тогда он скажет точно, сможет ли помочь им.

Сначала Викторов встретился с согнувшейся от горя старушкой, с которой меня познакомила главный врач больницы. Он сообщил ей, что ему все же удалось договориться о дефицитном лекарстве, которое есть в единственной аптеке в городе. К счастью, провизор этой аптеки оказался его хорошим знакомым. Затем Викторов выписал рецепт на бланке с круглой печатью, взял у женщины сто пятьдесят рублей (сто — провизору, пятьдесят — себе за услугу; об этом он предупредил старушку еще в больнице), назвал адрес аптеки, фамилию провизора и ушел, пожелав теперь уже скорого выздоровления мужу. Женщина, не чувствуя под собой ног от счастья, помчалась в аптеку и предъявила рецепт.