Дело огня - [49]

— Да.

— И будет ли он посреди серьезного дела сводить личные счеты?

— Да.

— Он будет, — уверенно сказал инженер. — Однако… он, конечно, мог измениться, но… Он не политик. И ваш покорный слуга не видит, как он бы мог им стать. Ваш покорный слуга, господин инспектор, был неплохим солдатом, сейчас неплохой инженер. Но начальником управления вашему покорному слуге не бывать — за отсутствием широты видения, необходимой для того, чтобы достойно делать эту работу. У того человека, о котором мы говорим, поле зрения еще уже. Он не может сам ставить себе задачи. Ему нужен кто-то.

…Нужен кто-то. Кто-то, кто выставляет вперед пешку, а сам смотрит из тени. Человек, уже достигший какой-то власти, но стремящийся к полному владычеству. Понятно, почему Кавадзи поручил это дело бывшему смертельному врагу. У него не может быть связей с прямыми подозреваемыми — и ему будет очень легко их убивать.

— Соблаговолит ли господин инспектор удовлетворить мое любопытство?

— Зависит от того, на что оно направлено.

— Ваш покорный слуга уже слышал имя «Фудзита Горо». Но не может вспомнить, где.

— Скорее всего, в Сацума, в прошлом году. Под Фукухарой мы стояли справа от вас. Опередили вас часов на восемь, а что было дальше, я не знаю. Может быть, вы могли его слышать еще где-то, но мне ничего другого в голову не приходит.

Инженер коротко поклонился.

— А. Фукухара. Покойный Кирино не умел обращаться с артиллерией, это ваш покорный слуга заметил еще в прошлый раз.

В прошлый раз… В прошлый раз, девять лет назад, замок Вакамацу продержался несколько дольше, чем рассчитывали обе стороны, в частности, именно потому, что Кирино Тосиаки, командовавший тогда войсками рыцарей возрождения, не понимал, что делать с пушками. Ну и еще потому, что человек, оборонявший замок, знал, как этим неумением пользоваться. Не то чтобы это повлияло на общий исход…

А в этот раз под Фукухарой справа от них был ад кромешный. Каша из добровольческих подразделений с севера, несколько отрядов полиции. Дыра. Сацумцы того же Кирино, теперь сами ставшие мятежниками, ударили в стык — и отрезали весь тот кусок напрочь. Никто не ждал, что добровольцы придут в себя и окажут хоть какое-то сопротивление. И уж подавно никто не ждал, что они возьмут перевал, обойдут противника с фланга, прихватят вражескую артиллерийскую позицию и закроют мешок. Реляция даже в газеты попала. Вместе с фамилией человека, принявшего команду и осуществившего маневр. Инженер прочел ее месяц спустя и еще посочувствовал людям, которым не повезло оказаться в той мясорубке.

Вот, значит, как вы сгорели, господин Сайто. Вот, значит, как вы оказались на виду. После такой истории вашей личиной не могли не заинтересоваться, вас не могли не опознать. И вы должны были это понимать. А добровольцев все-таки не бросили. Не смогли. Это полезно знать. А еще интереснее то, что вас, опознав, не убили там же и тогда же. По всему, должны были.

— Господин инспектор был добровольцем?

— Нет, — инспектор слегка улыбнулся, — я уже тогда работал в токийской полиции. И даже успел неплохо продвинуться по службе. После Фукухары, конечно, возникла некоторая неловкость. Но не увольнять же им меня было.

Инженер кивнул. Отрубить голову или прислонить к ближайшей стене было за что, и с лихвой, а увольнять — совершенно никаких причин.

Танцы с веерами, по мнению господина инспектора, настало время заканчивать.

— Господин Асахина, я пришел к вам, чтобы предложить одну поездку. Она поможет нам разобраться с кое-какими новыми счетами и кое-какими старыми, — обмакнув кисть в чернильницу, господин Фудзита небрежно начертил на полях газеты знак «дракон». Тушь немедля «поплыла» на скверной бумаге. — Как бы эта поездка ни закончилась, обещаю вам, что много времени она не займет.

— Господин инспектор полагает, что скромное присутствие вашего покорного слуги там кого-то заинтересует?

— Господин инспектор очень на это надеется.

— Необходимо зайти домой, сменить одежду и предупредить семью, — спокойно сказал инженер. — Примите мое скромное приглашение.

— Боюсь, что мне придется обидеть вас отказом. Мне еще предстоит узнать, когда именно разумнее наносить этот визит. Я хотел заручиться вначале вашим согласием — я не думаю, что мой источник сможет дать мне эту информацию дважды.

Инженер коротко поклонился.

— Господин инспектор найдет своего покорного слугу в Ситамати[78], четвертый дом слева от моста. В рабочее время — здесь.

Полицейский кивнул и встал.

…Они дошли вместе до перекрестка. Пожилая женщина проводила их взглядом из-за забора. Что-то не так было с этими двумя, выглядели они чиновниками из новых времен, а шли и смотрели — как люди из времен старых, и никакая чужеземная форма с металлическими пуговицами и шитьем на узких рукавах не могла скрыть волчьей повадки. У перекрестка тот, что пониже ростом, пошел направо, а высокий остановился и закурил. Огонек его сигареты — тоже заморская мода — мерцал в сумерках, как красный светлячок. Когда светлячок угас, высокий полицейский решительно зашагал налево, к центру.

* * *

Это было приятное дело, оставленное на вечер, напоследок. Приятное не существом своим, а тем, что его, наконец, можно было сделать. Более того, в нынешних обстоятельствах оно превращалось в оперативную необходимость. Человек, к которому шел полицейский, был из лагеря патриотов и хорошо показал себя во время смуты. А потом смута кончилась и те, кто выжил, стали большими людьми. Иногда очень большими. Но когда в досягаемости почти все, часто вдруг оказывается, что не хватает чего-то еще. А связи есть, а знания есть, а возможности сбыта выросли. Впрочем, пока созданная чиновником сеть занималась только контрабандой, вернее, только безобидной контрабандой, токийская полиция предпочитала закрывать глаза. Как говорят классики, рыба веселее плодится, если пруд чуть затянут ряской, а люди лучше служат государству, если кое-какие стороны их жизни оставляют без внимания. И если у этих людей хватает ума не переходить границы…