Дело о вражеском штабе - [3]

Костин внимательно посмотрел на меня, сказал:

— Я не понимаю вас, Андрей Викторович.

— Хорошо, — ответил я, — попробую объяснить, Игорь Иваныч. К вам я пришел потому, что ваши возможности на порядок выше моих…

— Как минимум на два порядка выше, Андрей Викторович, — перебил с улыбкой полковник. — Извините за прямоту.

— Да, вероятно, это так, — согласился я. — Именно поэтому я у вас. И я могу дать дополнительную информацию. Например, где завтра должна состояться встреча продавца с потенциальным покупателем. Но при одном условии.

— При каком же? — спросил полковник. Голос звучал спокойно, буднично, незаинтересованно. Как будто мы говорим о поимке какого-нибудь черного следопыта с ржавым наганом… Силен полковник!

— Вы включаете в операцию меня, — нахально сказал я.

— Как вы себе это представляете? В каком качестве?

— В качестве журналиста-расследователя, Игорь Иваныч. А как именно это будет выглядеть, мы обсудим в рабочем порядке. Даю слово офицера, что в ваши секреты нос совать не буду.

— Вы думаете, это возможно? — невозмутимо произнес Костин. — Я имею в виду: участвовать в операции и… «не совать нос»?

— Я думаю, можно найти разумный компромисс. Вы же не так уж и просты, товарищ полковник. И ваши сотрудники тоже.

— Да, пожалуй, мы не очень просты, — улыбнулся Костин. Нет, все-таки хорошая у него улыбка. — Пожалуй, стоит подумать над вашим предложением. Но вы же понимаете, я один такого решения принять не вправе.

— Да, разумеется, я понимаю. Когда вы сможете дать ответ?

***

Ответ полковник Костин дал уже через час. Едва я вошел в квартиру, как зазвонил телефон, благословенный и проклятый! Исчадие уходящего двадцатого века… но жить без него мы уже не можем. И, ненавидя его всем сердцем, искренне и глубоко, человек теперь повесил себе на бок еще и сотовый. Журналисты сделали это в первых рядах… Иногда у меня появляется искушение разбить его вдребезги…

Звонил мой домашний. Я швырнул сумку на пол в прихожей, взял трубку и услышал голос Костина:

— Добрый вечер, Андрей Викторович.

Костин из ФСБ.

— Добрый, Игорь Иванович… что хорошего вы мне скажете?

— Ваше предложение принято, будем работать вместе. Вы сможете сейчас к нам подъехать? Или, если вам затруднительно, мы подскочим к вам.

— Еду, — ответил я. Ох, хорошая улыбка у полковника Костина.

***

Я промчался по мокрой, блестящей в свете фар набережной. У Литейного моста стоял патруль ГАИ и ОМОН. Почему-то меня не остановили. Низкие дождевые тучи с Балтики ползли над самым мостом, задевали за антенны на крыше Большого дома. Часы показывали 23.17. До встречи продавца и покупателя урана оставалось четырнадцать часов сорок три минуты.

На служебной стоянке возле Большого дома было пустовато. Я поставил «Ниву» возле задрипанного «жигуленка» и пошел к зданию. Внутрь я вошел через подъезд №2. Внизу, в вестибюле, меня уже ожидал человек.

…В кабинете полковника на этот раз сидели, кроме него, еще трое мужчин. Все — без галстуков. Горела люстра. Из включенного, но обеззвученного телевизора что-то вещала госпожа Новодворская. Впрочем, звук и не нужен. Новодворская известно что скажет… Костин встал, выключил телек.

— Познакомьтесь, Андрей Викторович, — сказал он и представил мне присутствующих. Должностей не называл.

Только звание, фамилию-имя-отчество.

Все мужчины были примерно моего возраста. — Ну-с, давайте работать, — сказал Костин. — Сколько времени осталось до встречи вашего продавца с покупателем?

— Четырнадцать с половиной часов, — ответил я.

Офицеры переглянулись.

— Нормально, — сказал Костин. — Время есть. А где должна состояться встреча?

— Игорь Иванович, — спросил я, — вы гарантируете, что после того, как я сообщу вам место, вы не отодвинете меня в сторону? За ненадобностью.

— По-моему, это лишний вопрос, Андрей Викторович, — ответил Костин и снова улыбнулся. Офицеры тоже заулыбались. — Ваше участие в операции одобрено на очень высоком уровне. Это во-первых, во-вторых, ваша и вашего Агентства репутация очень высока после задержания убийцы Винокурова, гражданина Зайчика.

Костин замолчал.

— А в-третьих? — спросил я. — Мне кажется, вы что-то недоговорили. Есть еще что-то «в-третьих»?

— Есть, — кивнул Костин, — есть и в-третьих… Если мы вас «отодвинем», как вы выразились, то появится опасность, что вы начнете собственное расследование. Верно?

— Разумеется, — подтвердил я.

Офицеры снова заулыбались.

— А вот этого нам бы крайне не хотелось. Дров в этом деле легко наломать…

Спугнете продавца — ищи его потом.

Понятно, подумал я, понятно. Мое участие в деле обусловлено не тем, что мне доверяют, а скорее, наоборот — тем, что не доверяют. Ну и Бог с ним! В олимпийском движении лозунг: важен не результат, а участие.

В нашем случае лозунг звучит так: важен результат, то есть участие.

Мое участие в операции утверждено на «очень высоком уровне». Вперед, на урановые баррикады. С победным кличем: ура, уран! Каламбурчик на уровне Задорного или Петросяна.

— Надеюсь, мои слова не обидели вас? — спросил Костин.

— Нет, — ответил я. Хотя, сказать по правде, все-таки задели. Зайчика-то мы взяли! Но я этого не сказал. А Костин как будто догадался, о чем я подумал.