Дело о пропавшей России - [13]

Я присел на эмалированный бортик и стал аккуратно смывать с нее грязь, слезы и размазанную косметику…

Потом закутал девушку в огромное махровое полотенце, уложил ее на диван, сверху накинул плед с тиграми. Вскоре поспел чай…

Марина вроде бы окончательно успокоилась. Я сел рядом на краешек дивана, обхватил ее ладонь своими руками.

— Котенок, теперь, если можешь, расскажи, что с тобой случилось?

***

Пару недель назад на улицах появились афиши, извещавшие, что в городе пройдут «эксклюзивные четырехдневные гастроли» легендарных рок-звезд с Британских островов «Води Джи». Радовать слушателей они собирались в двух престижных ночных клубах на Невском проспекте: «Лаки чен» и «Голден боллс».

И «Счастливого китайца» и «Золотые шары» — именно так переводились на русский названия этих заведений «держали» колоритные и небезызвестные в самых различных кругах братья — Станислав и Виктор Карпенко. Клубы были не из дешевых. Я, к примеру, ни в том, ни в другом ни разу не был. Хотя, говорят, там было на что посмотреть: концерты звезд, раскрученные ди-джеи в качестве ведущих дискотек, полуобнаженные официантки, стриптиз, «марки»

ЛСД, коксовые «дорожки» и золотая молодежь с малопонятными источниками дохода…

Билеты на «Боди Джи» стоили дорого — самые дешевые шли по полсотни долларов, самые дорогие — для VIP-ов тянули под тысячу зеленых. Удивительно, но билеты смели за несколько дней.

Ажиотаж подогревало и то, что выступлений должно было быть всего лишь четыре — по два в каждом из заведений.

Перед началом первого выступления заезжих звезд в «Лаки чене» собрали десятка два журналистов из «музыкальной» тусовки. Осветить, так сказать, предстоящие звездные выступления в нужном ключе. В этих двух десятках оказалась и Марина.

Несмотря на почти что ангельскую внешность, Марина была неплохим журналистом и — главное — хорошо разбиралась в мире рок-музыки. У нее возникли сомнения в том, что в клубах братьев Карпенко будут выступать настоящие «Води Джи» (музыканты этой группы вообще гастролировали очень редко, а если и давали концерты, то не в ночных клубах). Поговорив с парой продюсерских фирм, занимавшихся организацией гастролей иностранных исполнителей, и сделав звонок в Великобританию, Марина пришла к выводу, что в Петербург приехали не сами «Води Джи», а их двойники.

Марина поделилась своим открытием с несколькими коллегами. В итоге на следующий после пресс-конференции день братья Карпенко с удивлением обнаружили в ворохе восторженных публикаций о предстоящих гастролях несколько заметок, в которых с той или иной степенью уверенности говорилось, что выступления «Води Джи» в петербургских ночных клубах — не более чем мошенничество и афера.

Таких «гнусных поклепов» на братьев Карпенко оказалось четыре (включая и Маринину статью в «Телескоке»). Братья сочли себя оскорбленными, к тому же часть поклонников «Води Джи» уже требовала вернуть обратно деньги за билеты (были и такие, кто пытался «забить» братьям «стрелку», чтобы разобраться «по понятиям» и получить «ответку за базар»).

В общем, вышел скандал. Гастроли пришлось отменить. А тщательно лелеемый братьями образ коммерсантов новой формации дал трещину.

На следующие сутки после выхода статей Карпенко решили разобраться с журналистами. С Мариной особо не церемонились. На подходе к редакции «Телескока» путь ей преградили два мордоворота, посадили в вишневую «девятку».

Правда, эта операция не обошлась без сюрпризов: одному из амбалов Марина ногтями расцарапала ухо, второму отодрала лацкан его пиджака «от Версаче» (видимо, «Версаче» был поддельным). Мордовороты тоже не церемонились: один из них заехал журналистке в ухо.

Машина доставила Марину во двор «Лаки чена», и через несколько минут она предстала перед хозяевами клуба.

Как я уже говорил, в последние несколько лет оба Карпенко: и старший Виктор, и младший Станислав — тщательно работали над своим образом «интеллигентных петербургских коммерсантов новой волны, не чуждых политике, здоровому либерализму, исконной петербургской культуре». Они действительно старались, чтобы память об их делах в период «первоначального накопления капитала» стерлась как можно скорее. И во многом это им удавалось.

Наверное, со стороны это выглядело потешно: благоухающие изысканным парфюмом господа в стильных дорогих костюмах орали и брызгали слюной, как подзаборные синяки, промышляющие сбором пустых бутылок. Но Марине было не до смеха. «Сучка» и «соска вшивая» были самыми ласковыми эпитетами, которыми ее наградили. Претензии Карпенко сводились к тому, что из-за «пустозвонства» Марины и ее «недотраханных дружков» братья попали на крупные бабки («Тебе, соска вшивая, такие деньги и не снились…»).

— Мы вас, щелкоперов, на счетчик поставим! Вы нам по гроб жизни за свои писульки башли отстегивать будете!

Руганью дело не ограничилось. Младший Карпенко схватил Марину за шею и долго тряс. Затем отвесил несколько оплеух (браслет его часов и оставил царапину на Марининой щеке).

— Квартира у тебя есть? Не будет у тебя квартиры, — кричали Марине. — На помойку отправишься к бомжам… — Эта идея неожиданно вдохновила братьев. — Сейчас и видок тебе сделаем, для помойки в самый раз!