Дело о немом партнере - [40]

— Первые чеки ты должна будешь реализовать с изрядной помпой. Тебе придется заехать домой и надеть свое лучшее платье. Затем ты отправишься в ломбард и купишь там подержанную сумку или чемодан; попроси, чтобы они украсили его инициалами «К. Л.». Потом ты заглянешь в какой-нибудь отель, скажешь администратору, что еще не знаешь, будешь ли ты снимать комнату или остановишься у друзей, и пообещаешь выяснить это примерно через полчаса. Затем ты подойдешь к окошечку кассы и попросишь принять дорожный чек на меньшую сумму, у тебя есть и такие. Здесь затруднений возникнуть как будто не должно. Объясни, что ты собираешься снять у них комнату.

Потом ты позвонишь от них по телефону, скажешь администратору, что решила остановиться у друзей, и выйдешь. Проделай это в двух-трех отелях. Затем ты отправишься в универмаг, купишь какую-нибудь мелочь и, расплачиваясь, обменяешь один из мелких чеков. Все это будет нетрудно.

— А когда же начнутся трудности?

— Мне кажется, лучше всего проделать это в универмаге, — задумчиво проговорил Мейсон. — Закажи всякой мелочи долларов на пять и попытайся обменять стодолларовый чек. Кассирша будет предупредительна, но заподозрит неладное. Она захочет взглянуть на твое водительское удостоверение или на что-нибудь еще с фотографией. Ты пороешься в сумочке, посмотришь на кассиршу испуганными глазами и скажешь, что забыла кошелек вместе с водительским удостоверением в женском туалете. Скажи ей, что ты сейчас вернешься. Теперь запомни: отойдя от кассы, ты оглянешься и крикнешь ей: «Там в кошельке больше трехсот долларов».

— Что потом?

— Потом ты уходишь и к кассе уже не возвращаешься. Просто исчезаешь, и все.

— А дорожные чеки?

— Оставишь их у кассирши.

— Я не должна потребовать их назад?

— Нет. Это-то и будет приманкой.

— Как так?

— Кассирша начнет раздумывать, почему ты не вернулась. Ей также будет интересно узнать, зачем ты пыталась разменять чек в сто долларов, чтобы расплатиться за пятидолларовую покупку, когда в кошельке у тебя лежат три сотни наличными. Она начнет присматриваться к твоей подписи чуть более внимательно. В конце концов она вызовет полицию.

— Хорошо. Когда мне начинать?

— Немедленно.

Она подошла к шкафу, оделась, задержалась на секунду перед зеркалом, чтобы припудрить лицо и подкрасить губы.

— О’кей, шеф. Где чеки?

Мейсон улыбнулся.

— Ты забыла спросить меня, не попадешь ли ты в тюрьму.

— Сегодня не мой день задавать вопросы.

Мейсон встал, обнял ее одной рукой за талию и проводил до двери.

— У меня очень скверно на душе, Делла. Если бы был еще кто-нибудь, кому я мог бы доверять…

— Я бы возненавидела вас на всю жизнь, — закончила за него она.

— Если все сорвется, позвони мне, и я…

— Что вы?

— Я тебя вытащу.

— Чтобы сделать это, вам придется пожертвовать планом всей кампании.

Он покачал головой:

— Если ты попадешься, этот план и так превратится в ничто… и я вместе с ним.

— Что ж, значит, я не попадусь.

— Позванивай и сообщай, как идут дела. Я буду волноваться.

— Не переживайте за меня.

— Славная девочка. — Он потрепал ее по плечу.

Ее глаза были очень красноречивы, когда она сверкнула улыбкой ему в ответ. Затем она выскользнула в коридор. Мейсон стоял, прислушиваясь к цоканью ее каблучков по плиткам пола. Его лицо было хмурым и озабоченным. Только когда он услышал, как захлопнулась дверь лифта, он вернулся к своему столу.

В одиннадцать тридцать пять появился Гарри Пивис, и Мейсон попросил девушку, дежурившую в приемной, проводить его к нему в кабинет.

Широкими шагами Пивис подошел к столу. Весь его вид говорил о твердой решимости получить то, за чем он пришел. Адвокат оценивающим взглядом окинул высокую крупную фигуру торговца цветами.

— Как поживаете, мистер Пивис? — сказал он, пожимая ему руку.

Пивис был гладко выбрит, кожа лица матово светилась после массажа, на руках — безукоризненный маникюр. Его костюм выдавал отчаянные попытки портного скрыть покатость плеч, изнуренных в свое время тяжелой работой. Галстук за шесть долларов и дорогая рубашка ручной работы никак не вязались с обветренной, загрубевшей кожей шеи. Сильные узловатые пальцы обхватили руку Мейсона и сдавили ее крепко.

— Присаживайтесь, — пригласил Мейсон.

В манерах Пивиса легко угадывалась привычка этого человека говорить и действовать напрямик, с отвращением отвергая дипломатию и лицемерие.

— Вы знаете, кто я такой, — сказал он, и это был не столько вопрос, сколько утверждение.

— Да, — коротко ответил Мейсон.

— Вы знаете, что мне нужно.

— Да.

— Я получу это?

Крепко сжатый рот Мейсона тронула улыбка.

— Нет.

— Я думаю, что получу.

— Я думаю, что нет.

Пивис достал из кармана сигару, извлек из жилетного карманчика перочинный нож, аккуратно обрезал кончик, затем поднял глаза, посмотрел на Мейсона из-под нависших бровей стального цвета и спросил:

— Хотите одну?

— Нет, спасибо. Я предпочитаю сигареты.

Пивис закурил.

— Не думайте, что я делаю ошибку и недооцениваю вас.

— Спасибо.

— И не повторяйте эту же ошибку, недооценивая меня.

— Не буду.

— Уж постарайтесь. Когда я хочу чего-то, я это получаю. Я никогда не тороплюсь. Я не из тех, кто видит вещь и тут же говорит себе: «Я это хочу» — и пытается немедленно ее заполучить. Я очень долгое время присматриваюсь, прежде чем решаю, что это мне действительно нужно. Когда я принимаю такое решение, я получаю то, что хочу.