Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя - [126]

Грустное замечание выдающегося политического деятеля. Но он был не прав. Наши следователи, особенно того ранга, никогда продажными не были. Они были фанатиками, безмерно преданными своей профессии.

К сожалению, так сложилось, что следователи по особо важным делам 50–60-х годов довольно болезненно воспринимали пополнение их рядов молодой порослью, и подспудно тлеющий конфликт между «старыми и молодыми» стал толчком к снятию с должности Рыбакова.

Из той старой когорты следователей вплоть до последних лет доработал только Сергей Михайлович Громов. Его преданность работе и профессиональное мастерство заслужили такой оценки, что в 1990 году, впервые в истории советской прокуратуры, он был представлен к присвоению звания Героя Социалистического Труда. Получить «Золотую Звезду» и орден Ленина Сергею Михайловичу помешал августовский путч, а затем и развал СССР. Стать Героем России он, естественно, не мог, потому что долгие годы верой и правдой служил «тоталитарному режиму».

На место Рыбакова пришел прокурор Карачаево-Черкесской области, будущий прокурор Узбекской ССР Алексей Владимирович Бутурлин. При нем по инициативе Найденова началось и стало разворачиваться знаменитое рыбное дело, естественно родившееся с подачи КГБ.

К тому времени начальником следственного управления по надзору за следствием и дознанием в МВД работал бывший «важняк», сокурсник Найденова по студенческим годам и старинный его друг вышеназванный Герман Петрович Каракозов. Следователь от Бога, он не слишком уютно чувствовал себя в занимаемой должности, и Найденов поручил ему неофициально возглавить расследование рыбного дела. Так в следственной части сложилось двоевластие, что значительно осложняло работу подчиненных следователей. Внешне Бутурлин и Каракозов поддерживали доброжелательные отношения, но напряженность между ними все мы ощущали. Кстати, все это косвенно сказалось на расследовании хлопкового дела, и особенно на «послехлопковых разборках». В те годы конфликтная ситуация разрешилась смещением Бутурлина и назначением Каракозова начальником следственной части. Он вернулся в свою стихию.

Рекунков в роли первого зама ничем себя особенно не проявил и как бы держался в тени, а вот имя Найденова гремело, и при его активном участии рыбное дело мягко переросло в сочинско-краснодарское. Тем более неожиданным стало назначение на должность генерального не Найденова, а Рекункова. Уже тогда поговаривали о, мягко говоря, натянутых отношениях между ними.

За счет успешного расследования громких дел авторитет Найденова заметно укреплялся, но он продолжал наживать себе смертельных врагов. Одним из таких стал первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС Медунов. Для нас не было тогда большим секретом, что за место под солнцем, то есть в составе политбюро, борются этот партпрофессионал и его сосед – недруг, в то же время большой приятель Андропова, ставропольчанин Горбачев. Так что совсем не случайным было активное инициирование расследования сочинско-краснодарского дела, одним из неожиданных результатов которого стало освобождение Найденова от занимаемой должности по инициативе Медунова. Заместителем генерального по следствию стал бывший прокурор Алтайского края Олег Васильевич Сорока.

После смерти Брежнева друзья Найденова стали добиваться его реабилитации, Виктор Васильевич поставил условие: он должен возвратиться на ту должность, которую занимал. С ним согласились, но назначили заместителем генерального, не имеющим отношения к следствию.

Вскоре разразился очередной скандал, теперь уже в Грузии. Арестовали друга Шеварднадзе секретаря ЦК Солико Хабеашвили. В Тбилиси вылетел Найденов. Насколько мы знали, он был сторонником передачи дела для расследования в Прокуратуру СССР. Что там произошло, во многом осталось тайной за семью печатями, но от сердечного приступа скончался прокурор республики Барабадзе, а Найденов угодил в больницу со вторым обширным инфарктом. Хабеашвили отправился надолго в места не столь отдаленные и в годы торжества демократии уже у себя дома был убит.

Расширялся и обновлялся аппарат следственной части. В начале 80-х в Прокуратуру СССР пришел Тельман Хоренович Гдлян.

Завершив расследование дела Хинта, Гдлян убыл в командировку в Узбекистан, где работниками КГБ были изобличены во взяточничестве председатель Бухарского облпотребсоюза Кудратов и начальник ОБХСС Музафаров. В бригаду Гдляна включили следователя из Архангельской области Николая Иванова. Начиналось ставшее впоследствии таким громким и скандальным узбекское дело. Кстати, к расследованию дела по хлопку Гдлян и Иванов никакого отношения не имели. Они сумели разоблачить первого секретаря обкома Каримова и далее вели следствие в отношении ответственных работников МВД Узбекской ССР с выходом на связанных с ними взятками руководителей партийных органов. Узбекское дело с потугами и скандалами переросло в кремлевское, сотрясало следственную часть. Следственная часть сотрясала страну.

Страсти накалились до предела, когда Гдлян официально поставил вопрос о привлечении к уголовной ответственности за получение взяток второго секретаря ЦК КП Узбекистана Осетрова и бывшего ответственного работника ЦК КПСС Смирнова. Обоим напрямую покровительствовал Егор Кузьмич Лигачев. Сорока, через которого направлялись в ЦК все документы по этим лицам, уклонился от дачи санкции на арест Осетрова. Таковую дал Найденов.